Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Где-то весной 2014 года люди окончательно поняли, что все эти «Грани слоновьего сноба» никакие не антифашисты, борцы за свободу и наследники традиций Гоголя, Лермонтова и Салтыкова-Щедрина, бичующие Россию по причине сильной боли за неё, любви к ней и желания искоренить её пороки (хотя насчет Салтыкова-Щедрина, как я уже писал, они отчасти правы). Но долгожданное прозрение насчет своры отпетых русофобов снимает лишь крохотную часть проблем. Национальное самосознание что к интеллигенции, что к простым обывателям возвращается с огромным трудом и скрипом.

Расскажу случай из жизни. Стою в большой очереди в паспортном столе. Три женщины в возрасте, только здесь и сейчас познакомившиеся, обсуждают лень паспортистов и наглость желающих прошмыгнуть вне очереди. Следующим в кабинет к паспортисту должен идти я, но в предбанник заходит даже уже не помню какого пола человек, просит пропустить, ему буквально на секунду (так в итоге и вышло, спросил что-то и ушел). Я пропускаю. Женщины неодобрительно цокают языками — незачем поощрять наглецов. Неосторожно говорю: «Ну, русские должны помогать друг другу!» Как они реагируют! «Ахаха! Ага-ага! Русские, ага! Напомогали друг другу! Нашел причину для помощи!» Одна рассказывает откровенно русофобский анекдот: «Грузин грузина спрашивает: Гиви, у тебя есть дом и машина? Есть, отвечает Гиви. И у меня есть! А вот у Тенгиза нет, давай поможем ему? — Давай! Разговаривают два армянина, у обоих есть дача, а у Арама нет, решают помочь с дачей Араму. Сидят русские: Вася, ты сидел? — Сидел! — И я сидел, а вот Колян не сидел, давай поможем ему сесть!» Две другие одобрительно гогочут, даже не понимая, что они сами же этот анекдот и иллюстрируют.

Как же мне это запало в душу! Не утверждаю, конечно, что при любом другом наборе участниц в 10 из 10 случаев была бы такая же картина. В 2–3 случаях — да, еще в 2–3 две русоедствовали бы, а одна отмолчалась, еще в паре случаев одна, начав бурлить и не встретив поддержки, быстро бы умолкла, еще в парочке все бы промолчали или даже меня поддержали. Хорошо, пусть даже в пяти случаях поддержали бы! Но это все равно недопустимо — всего 50 %.

В моем родном Ростове-на-Дону на одном из домов по улице Двадцатая линия можно увидеть мемориальную доску.Она сообщает, что здесь последние годы своей жизни провела Епистиния Федоровна Степанова, воплощение судьбы русской солдатской матери. У неё было пятнадцать детей, до взрослого возраста дожили десять. Один сын погиб в Гражданскую, один пал в 1939 году на Халхин-Голе. Шестеро не вернулись с Великой Отечественной. Сын Николай, второй по возрасту, вернулся инвалидом и умер от последствий ранений в 1963 году. Уже на склоне лет Епистиния Федоровна переехала с Кубани к единственной дочери Валентине, жившей и работавшей в Ростове. Здесь 47 лет назад, 7 февраля 1969 года, и отлетело последнее дыхание Солдатской Матери.

20-я линия в транспортном плане связывает центр города и проспект Шолохова, на котором находятся автовокзал, аэропорт, стадион ФК «Ростов» и много чего еще. Каждый третий ростовчанин бывает здесь минимум раз в неделю, каждый второй — раз в пару неделю, едва ли не каждый первый — хотя бы раз в месяц. Останавливается кто у доски, когда идет пешком? Проезжая в автобусе, осеняет себя крестом в память о рабе Божьей или хотя бы просто на секунду вспоминает, что это за доска и кому она посвящена? Да просто — обращает на доску внимание? Увы, очень мало кто. Человеческий поток и сознание каждого отдельного человека в этом потоке словно обтекает вниманием и переживаниями доску с выбитыми на ней словами.

В других городах и весях России память о Епи-стинье Федоровне, боюсь, еще слабее и прерыви-стее, хотя куда уж еще. И ведь не сказать, что о материнском подвиге Степановой не пишут и не говорят. В 2005 году вышла ее замечательная биография в серии ЖЗЛ. Списанная с нее фигура солдатской матери, пожилой женщины, сидящей на скамейке, изображена на гербе Тимашевского района Кубани, где Епистиния жила с семьей. Но обтекают и все тут.

Именно так неугодную информацию блокируют на Западе. В Европе-то есть куча законов, запрещающих ревизию историю, крайне широко и своеобразно понимаемый шовинизм, всякую прочую всячину. В США же свободу слова оберегает Первая поправка, но те, кто пытаются раскрыть подноготную американской внутренней и внешней политики, показать закулисные механизмы, — те находятся в информационном вакууме, словно насильно накрыты шапкой-невидимкой. Строго дозированно снимаются фильмы о противостоянии хороших журналистов и «копов» плохим правительственным чиновникам и финансовым воротилам, призванные лишь запутать ситуацию и продемонстрировать якобы второе дно, на деле еще лучше маскирующее третье. А когда Стэнли Кубрик создал ленту «С широко закрытыми глазами», прозрачно намекающую на своеобразные нравы и целеполагание западной элиты, эта лента внезапно оказалась для него последней.