Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

Об этом периоде своей жизни, длинною в юность и совсем уж зелёную молодость, Анвар вспоминать не любил. Не потому что было тяжело — нет! Просто, в воспоминаниях скользило всё, что угодно, кроме семьи, кроме дома. А ведь, именно этого ему так хотелось — родового гнезда. Пусть небольшого, хотя бы гнёздышка, но уютного, тёплого, пропитанного любовью и теплой нежностью родных. Ничего этого не было. Да и быть не могло, наверное… Отец Анвара, являлся таковым лишь «де юре», а «де факто» — просто спившийся дядька, который лишь в припадках пьяного умиления вспоминал — пацанёнок, что шарится рядом, есть плоть и кровь от него самого.

Несмотря на недостаток воспитания, Анвар вырос умным парнем и впоследствии стал довольно мудрым мужчиной. Достаточно мудрым, чтобы никогда не осуждать своего отца за сделанное или не сделанное. Просто уже давно пришёл к одному выводу — его собственному сыну не должно быть за него стыдно. Никогда, ни при каких обстоятельствах. А для этого, в первую очередь, нужно тепло. Простое, человеческое — этого мало. Нужно семейное… А для семейного тепла непременно требуется гнездо. Оно может быть крохотным, но уютным. Но у Анвара имелись средства, чтобы сделать трёхэтажное, с садом, гаражом на четыре машины, беседками — всем тем, что делает жизнь человека в своих четырёх стенах чуточку счастливее, чем без оного. И это была не дань моде, на бахвальство богатством. На то, что подумают другие, Анвару было, как раз, наплевать. Просто, он искренне хотел, чтобы семья множилась, и места хватило всем. Чтобы сыну было комфортно и хорошо, чтобы он никогда не решил сбежать от собственного отца, как в свои семнадцать сам Анвар.

Но выстроенный дом и внимание своим домашним — лишь часть тех постулатов, которые Сардиев сам себе определил. Не жена, не сын, никогда не должны были в нём сомневаться. И, самое главное — он не должен был. Не мог, ведь сомнения в правильности выбранного пути, неминуемо пожирали душу, словно паразиты, поселившиеся в чреве и стремящиеся прогрызть себе дорогу в большой и мрачный мир таких же паразитов, коими, по сути, является большая часть современного люда.

Потому, даже принимая тяжёлые решения, Анвар старался не идти на сделку с собственной совестью. А если уж не получалось, то, как минимум, не оставить эту самую совесть в накладе. Иногда сам усмехался своим мыслям, при его-то прошлом, да и настоящем тоже… И, тем не менее, даже в таком мироустройстве, что он возвел вокруг себя, ему, казалось, удаётся жить по совести. Не по закону. Только по совести и то, периодически подвергая её различного рода мутациям.

Что же касалось писанного права, то Анвар в него не верил никогда. На бумаге закон был. В жизни — нет. Ещё никогда за свой век Сардиев не видел торжества правосудия. Посадить мелкого воришку — всегда «пожалуйста»! Замахнуться на всём известный наркотрафик или коррупционную схему — Боже упаси, зачем? Стабильный доход, все довольны… Избирательность правосудия равносильна отсутствию такового — вот во что верил Анвар. А потому, мутировавшая совесть оставалась единственным мерилом. Другого не знал, и знать не хотел. И, как раз сейчас, глядя на свой дом, где на втором этаже, скорее всего, сидит у монитора его шестнадцатилетний сын, Анвару очень не хотелось делать того, за что родным может быть потом стыдно.

Сардиев достал тоненькую коричневую сигарету, припустил стекло и закурил. Выпустив несколько кудлатых струек в ночную вязкую мглу, взял в руку телефон и долго смотрел на экран, затем снова положил на торпеду. Сделав ещё затяжку, снова взял и опять положил. В конце концов, докурив сигарету, Анвар невнятно пробурчал что-то себе под нос и, схватив мобильник, быстро найдя нужный номер, нажал вызов, откинулся в водительском кресле, опустив спинку и закрыв глаза.

— Алло, — раздался неуверенный мужской голос на другом конце линии.

— Привет Коля, это Анвар.

— Привет, — коротко ответил Булавин, и между собеседниками повисло тягучее неловкое молчание. — Какие-то коррективы? — наконец спросил Николай. — Мне ваш человек всё объяснил, мы всё проработали, на место ездили…

— Я знаю, Коля, знаю, — прервал его отчёт Анвар. — Я не за этим звоню…

— А зачем? — раздалось, после непродолжительной паузы.

— Не знаю, даже, — признался Сардиев, — просто, поговорить.

— Мы, вроде, не кумовья, чтоб просто так трепаться, — резко, но, в то же время, с некоторой мягкостью в голосе высказал свои соображения Булавин.