Валерий Рощин - Время первых

Его домашний стол в московской квартире был самым простым. Супруга Нина Ивановна затруднилась назвать любимые блюда Сергея Павловича. Иногда он просил сварить обычную пшенную кашу на воде, но со шкварками. Кстати, очень ценил кулинарные таланты своей тещи – Серафимы Ивановны. Всегда нахваливал ее голубцы под сметаной и пышные пироги.

А в целом, как говорится, ел что давали.

* * *

Принудительно включив ТДУ, космонавты снова ощутили сильную перегрузку, вдавившую их в ложементы специальных подпружиненных кресел. Тормозной двигатель работал недолго.

Выработав все топливо, он отключился. Перегрузка исчезла, а в кабину корабля вернулась тишина.

Дабы нарушить тягостное молчание, Леонов спросил:

– Сегодня четверг или пятница?

– А хрен его знает…

– Как считаешь, дети уже проснулись? Интересно… Вика в садик пошла или опять сопли текут?..

– Леш, не переживай, – вяло отозвался Беляев. – Если промахнулись – года через три притяжение все равно сработает.

– Сработает. И похоронят с почестями наш прах…

Похоже, в этот момент космонавты про себя решили, что лучше уж помолчать, чем красочно рассуждать о своей смерти и похоронах. И снова замолкли.

Оба смотрели через маленький иллюминатор на Землю. Теперь картинка за бортом корабля не менялась – постоянно была видна родная планета…

– Тогда, может, пожрем? – встрепенулся через несколько минут Алексей. Не дожидаясь ответа, он дотянулся до упаковки бортового питания, открыл «молнию». – Ого, ничего себе! Какие у нас тут разносолы!..

Первым делом Леонов вытащил из кармашка тюбик с надписью «борщ». Отвинтив крышку, выдавил себе в рот немного содержимого.

– А ты знаешь, неплохой нам положили борщ. Жаль, чесночка к нему нет. Будешь?

Павел сидел в соседнем кресле и молчал, вероятно, понимая бессмысленность затеянной трапезы. Ни он, ни Алексей не знали, насколько удачно был сориентирован корабль, в нужном ли направлении сработало тормозное двигательное устройство и по какой траектории сейчас двигается «Восход‑2». То ли они войдут в плотные слои атмосферы, то ли через несколько часов их ждет мучительная смерть от недостатка воздуха.

И в эти долгие минуты томительного ожидания Павел опять со вздохом припомнил о лежавшем в его НАЗе пистолете…

Тем временем из тюбика вылезла крупная капля борща. Оторвавшись от горлышка, она медленно полетела от Леонова к Беляеву. Оба в тишине наблюдали ее полет…

Внезапно их внимание привлекли мелкие пылинки, летавшие по всему обитаемому пространству. Разом вздрогнув, они почему‑то медленно двинулись в одном направлении – к полу кабины. А следом за ними красная капля, проплывавшая над Пашиным лицом, вдруг шлепнулась на его нос.

– Леша, твою!.. – смахнул он ее рукой.

Леонов хохотнул, но тут же смолк – все летавшие по кабине предметы обрели тяжесть и дружно посыпались на пол. Плавно, с небольшой скоростью, но посыпались.

– Похоже на гравитацию! – встрепенулся Беляев.

– Очень похоже!

– Так… отставить разносолы! Домой летим.

– Есть домой, товарищ командир, – застегнул Алексей упаковку с провиантом и убрал ее на штатное место.

Космонавты закрыли «забрала» шлемов; Беляев подрегулировал подачу кислорода.

Снаружи стал доноситься шум. Его мощность нарастала, спустя несколько секунд он перерос в чудовищный рев.

Корабль входил в верхние слои атмосферы, обшивка понемногу раскалялась.

* * *

Сила гравитации и перегрузка все сильнее вжимали космонавтов в кресла. Мелкие предметы, оставшиеся после разборки верхней панели, позвякивали и гремели, ударяясь о пол и стенки корабля.

Серия резких щелчков под полом кабины известила о срабатывании замков с пиропатронами, отстреливающих конический агрегатный отсек от спускаемого аппарата.

– Отделение орбитального и приборного отсеков, – прокомментировал Беляев.

Общение происходило с помощью переговорного устройства, но даже его полной громкости порой не хватало, чтобы перекричать мощный рев. Каждую команду приходилось повторять дважды или трижды.

– Подтверждаю, – доложил Леонов, заметив мигавшее сигнальное табло.

– Приготовиться к отстрелу агрегатного отсека. Отстрел!

Не обнаружив срабатывания сигнальной лампочки, Леонов крикнул:

– Один из отсеков не отстыкован!

– Тогда держись, Леш, – сейчас закрутит!..

Корабль сильно тряхнуло и стало разворачивать. Стабильная до этого перегрузка стала знакопеременной, из‑за чего космонавтов сильно болтало из стороны в сторону. По обитаемому отсеку вновь заплясали незакрепленные предметы.