Валерий Рощин - Время первых

– Не убежишь, да? – вдруг воскликнул Леонов. – Это мы сейчас посмотрим!

И рванул с места за уезжавшей машиной.

– Леш! Леха!.. – изумленно крикнул вслед Беляев.

Понимая, что подобная выходка может выйти другу боком, Павел побежал следом.

* * *

Все присутствующие с интересом смотрели на забег. Леонов старался перегнать автомобиль, а Беляев бежал следом и пытался остановить друга.

– Похоже, Димка, космос будем штурмовать мы с тобой, – прошептал Хрунов стоящему рядом Заикину.

Поначалу единственным дублером экипажа «Восхода‑2» считался Евгений Хрунов, которого готовили по двум программам: в качестве командира и пилота. Затем к подготовке дублирующего экипажа привлекли Виктора Горбатко. Ну а позже окончательно сформировали дублирующую пару. Заикин готовился лететь вместо Беляева, а Хрунов в случае необходимости должен был заменить Леонова.

Быстрому и юркому Алексею все же удалось настичь по обочине тяжелый и неповоротливый автомобиль. Рискуя оказаться под колесами, тот выскочил на дорогу и встал перед машиной.

Послышался визг покрышек. Из остановившегося автомобиля выскочил генерал Каманин.

– Вы что себе позволяете, майор?! – разгневанно крикнул он. – Хотите вылететь из отряда?!

Леонов молчал.

Из салона не спеша выбрался Королев и, остановив Каманина, спросил:

– Вы что‑то хотели, товарищ Леонов?

Тот продолжал молчать и лишь косился в сторону подбегавшего товарища.

– Ну, это уже ни в какие ворота! – выходил из себя генерал. – Он еще и отвечать за свои проделки не хочет!

Наконец Павел подбежал и встал рядом с другом.

– Разрешите обратиться, товарищ генерал? – запыхавшись, произнес он.

И тут Леонова прорвало:

– Вы видели?!

– Что? – не сразу поняли Королев с Каманиным.

– Бегает! Значит, годен для полета! Еще как годен!

– Это все? – внимательно посмотрел на майора Сергей Павлович.

– Да. То есть… так точно!

– Вы свободны.

– Есть, – по‑военному развернулся Беляев.

– Вы свободны, – грозно повторил Каманин, заметив, что Леонов не торопится освобождать дорогу.

Напарники пошли к полянке, где их ждали товарищи.

А Главный конструктор, вновь усевшись в машину, сказал Каманину:

– Вот что, Николай Петрович. Я хотел бы сам взглянуть на результаты медицинской комиссии…

* * *

Павел Беляев появился в отряде космонавтов позже других – сдавал выпускные экзамены в академии. Но стоило ему влиться в группу, как Леонов сразу обратил на него внимание. Молодого летчика поразила его собранность, невозмутимость и способность хладнокровно принимать правильные решения в любой критической ситуации.

Задолго до полета «Восхода‑2» произошел примечательный случай. Проводились испытания космонавтов на нервно‑психическую устойчивость в так называемой «комнате тишины» – сурдокамере.

В числе первых на «отсидку» отправился майор Беляев, назначенный старшим группы обучаемых космонавтов. Им – молодым летчикам – Павел казался суховатым и излишне правильным, хотя и ровным в общении. Правда, когда он рассказывал о своей службе в истребительной авиацией, к нему прислушивались, как к опытному летчику.

Длительный «полет» в сурдокамере проходил нормально, по утвержденному плану. По утрам Павел проделывал гимнастический комплекс, завтракал, проверял показания приборов и делал в журнале необходимые записи, затем читал книги, постоянно находясь в абсолютной тишине.

Но однажды вечером над его головой что‑то затрещало. Тут же запахло горелым, повалил дым и посыпались искры – от короткого замыкания загорелась электропроводка.

Свои действия Павел просчитал за секунду. «Если нажать тревожную кнопку – эксперимент прервется и тогда… Нет, лучше справиться самому», – подумал он и принялся за работу.

Обмотав руку резиновым жгутом, которым пользовался, занимаясь гимнастикой, он приложил усилие и оторвал дымивший провод. Основной свет погас. Вместо него загорелся тусклый, аварийный. Беляев сорвал и затушил тлеющую изоляцию, затем снял трубку телефонного аппарата и спокойно произнес:

– У меня все в порядке, продолжаю «полет».

И на всякий случай продублировал сообщение ключом морзянки: «Не волнуйтесь. Чувствую себя хорошо».

Потом он тщательно соединил оборванные провода, дочитал книгу и лег спать. А утром попросил, чтобы на линию дали ток для проверки. Но проводившие эксперимент не рискнули это сделать.

Впрочем, Павел и не настаивал: