Нора Эфрон - Оскомина

— Ты рада, что осталась с Артуром?

— Еще бы, — говорит она.

— Тогда в чем же дело?

— Сама не пойму, — признается Джули. — Иной раз тянет пожить одной. К примеру, сегодня утром проснулась и поняла, что мне никогда не испытать садо-мазохистских наслаждений. У нас с Артуром о них и речи быть не может. Не то чтобы мне без них жизнь не в жизнь, а все-таки досадно: со мной ничего подобного не будет никогда.

— Я тоже ни разу такого не пробовала, — говорю я, — но, мне кажется, если бы очень захотела, вполне могла бы предложить.

— А меня Артур поднял бы на смех, — говорит Джули.

— Впрочем, непонятно, к чему бы Марк мог меня привязать, — говорю я, — у нашей кровати нет изголовья. А без него не обойтись, как ты считаешь?

— Понятия не имею, — признается Джули. — В том-то и дело.

— Думаю, можно снять номер в гостинице, — говорю я. — Там все кровати с изголовьями.

— Ага, а веревку заказать в номер, — добавляет Джули.

— Тяжело все это, правда? — говорю я.

— Когда такое случается, всегда тяжело, — признается Джули. — Но потом становится легче. Сама убедишься. А немного спустя ты уже сможешь целых пятнадцать минут не думать о том, чем они там занимаются.

— А тем временем, — говорю я, — если у нас не срастется, я смогу размышлять о том, чем бы позабавиться самой.

— Чем еще, кроме садо-мазохистских штучек? — спрашивает Джули.

— Еще есть амилнитраты [63] Амилнитраты — вещества наркотического действия. , — отвечаю. — Секс втроем. Японские фильмы. Дискотека роллеров. Тайская кухня.

— Мне казалось, ты терпеть не можешь тайскую кухню, — замечает Джули.

— Верно, — подтверждаю я, — и если мы разойдемся, мне никогда больше не придется с ней мириться. Возможно, оно того стоит.

Джули взглянула на меня.

— Мне кажется, порой на них что-то находит.

— На мужчин, что ли?

— Я не говорю, что они хуже нас, — продолжает она. — Они другие.

— Ноу тебя выходит, что они хуже, — уточняю я.

— Знаю, — говорит Джули.

— И что же нам делать?

— Держаться, — говорит она, — а если так и не срастется, попытать удачи еще с кем-нибудь.

Когда я вернулась домой, Марк уже ушел к себе — писать веселенькую колонку про челночные перелеты между Нью-Йорком и Вашингтоном. Я зашла на кухню. Там сидели Сэм и наша домработница Хуанита, она учила его, как по-испански сказать «с кем поведешься, от того и наберешься»; в сущности, эта пословица довольно точно обобщает жизненный опыт самой Хуаниты. Двенадцать лет она прожила со своим мужем Эрнандо; в конце концов он смылся, прихватив с собой ее карту компании «Сирз, Роубак и Ко» [64] «Сирз, Роубак и Ко» — американская компания, управляющая сетями розничной торговли. и оставив Хуаните кучу застарелых долгов, давних своих подружек и бракованные запчасти к автомобилям; от всего этого добра Хуаните, похоже, не суждено избавиться до конца жизни. Минимум раз в неделю она опаздывала к нам и, захлебываясь слезами, объясняла: то отдел кредитных карт «Сирз» грозится конфисковать у нее какую-то важную деталь стереосистемы, которой она в глаза не видала; то муж выкрал из багажника ее машины запасное колесо; то является какая-то Тереза и требует отдать ей секундомер Эрнандо.

— Я ж ей толкую: он управляется в две минуты, хоть он пьяный, хоть тверезый, — говорила Хуанита. — На какой ей время мерить?

Хуанита — женщина замечательная: она одна растит трех ребятишек, и я очень старалась ее полюбить, но было это нелегко, потому что она прямо-таки притягивала всякие напасти. Однажды утром, к примеру, по дороге на работу она на Белтуэй [65] Белтуэй — кольцевая дорога вокруг Вашингтона. попала в пробку; Хуанита вышла из машины посмотреть, из-за чего затор, — и кто-то вмиг открыл пассажирскую дверь и украл ее сумку. В другой раз она стояла в очереди в супермаркете «Сейфуэй», и вдруг женщина перед ней рухнула на пол без сознания; Хуанита методом искусственного дыхания — изо рта в рот — привела ее в чувство, а та женщина потребовала, чтобы Хуаниту арестовали за непристойные заигрывания.

Увидев меня, Хуанита разразилась слезами.

— Слушай, Хуанита, — говорю я ей, — избавь меня от своих драм. Что бы ни случилось, у меня просто нет сил.

— Ой, мисси Фелман, я так за тебя болею, — говорит Хуанита.

Стало быть, даже Хуаните все известно! Оказывается, в тот день, когда я улетела в Нью-Йорк, она приехала к нам и в гостиной застала Марка с Телмой: они ворковали на диване, точно два голубка.