Андрей Шляхов - Ювелирная работа

— Вот честное слово — не вру! — растерялся Алекс. — Все так и было, Раиса Макаровна. Можете у бабки Гориной спросить, она подтвердит.

— Представьте — я ей звонила, — сверкнула глазами Раиса Макаровна. — Она сказала, что вы ее родственницу не положили, а после вас «скорая» приехала и забрала ее в стационар.

— Не знаю, что и сказать, — Алекс развел руками. — Значит, она договорилась со «скорой». Или Горина врет. Почему вы ей верите, а мне — нет?

— Я Гориной особо не верю, — усмехнулась заведующая. — Она и соврет — недорого возьмет. Говорит, что родственница, а сама в именах путается, то Валюшей ее называет, то Надюшей. Но я верю коллегам, в частности — заведующей шестнадцатой подстанцией скорой помощи и заведующей шестым реанимационным отделением пятнадцатой больницы. Знаете, что я сегодня узнала? Заведующая подстанцией сообщила, что вчера ее бригада забрала с этого адреса молодую женщину в тяжелейшем состоянии, практически в коматозном, с выраженными отеками. Предположительный диагноз — опухоль почки. Угадайте, как ее зовут? Караваева Надежда Вячеславовна, двухтысячного года рождения. Караваеву госпитализировали в шестое реанимационное отделение «пятнашки». Я туда звонила, разговаривала с дежурным врачом и заведующей. Мне сказали, что состояние крайне тяжелое и очень удивились, что участковый врач мог оставить такую больную дома. Вот кому мне верить, а? Вам или им?

— Ну может там что-то такое ураганное произошло… — вслух подумал Алекс, совершенно не понимавший, что могло случиться с гражданкой Караваевой. — Может ее Горина отравила?

— Это наглость у вас ураганная, Александр Николаевич, — вздохнула заведующая отделением. — Я вас к стенке приперла, а вы все равно стоите на своем. Знаете, я хотела помочь вам выбраться из этой неприятной ситуации с наименьшими потерями. Я всегда стараюсь защитить своих сотрудников, даже в тех случаях, когда они кругом неправы. Но ваше поведение настолько возмутительно, что я вас спасать не стану! Получите, что заслужили, по полной программе. Возможно, что и до суда дело дойдет! Что вы на меня так смотрите? Не знали, об уголовной ответственности за халатность? Или, наконец-то, решили рассказать правду?

— Вот думайте, что хотите, но я правду уже рассказал! — ответил Алекс, собирая самообладание в кулак. — Я был на вызове в четырнадцать часов и видел совершенно здоровую гражданку Караваеву, которая была в полном здравии и сознании. В таком состоянии я ее оставил. А что дальше было — не мое дело. Я на следующий вызов пошел.

— Если будете так вести себя на суде, то получите реальный срок вместо условного, — предупредила заведующая. — Идите работать, мне вам больше сказать нечего.

Закончив прием, Алекс заглянул к Дьяченко, которая тоже закончила принимать пациентов и собиралась на вызовы. Хотелось посоветоваться и получить какое-то понимание ситуации. Выслушав Алекса, Софья Павловна дождалась, пока ее медсестра Люба выйдет из кабинета со стопкой амбулаторных карт, а затем спросила:

— Сашуль, а почему ты ее госпитализировать не хотел? Конфликт у вас был?

— И ты туда же! — простонал Алекс, закатывая глаза. — Я ее не госпитализировал, потому что она была здорова! Здо-ро-ва! Как корова!

— Не ори на меня! — обиделась Дьяченко. — Я не первый год работаю и прекрасно знаю свое дело! Это отек Квинке может развиваться молниеносно, но не опухолевой процесс. Не делай, пожалуйста, из меня дуру! Или, может, ты под веществами был?

Алекс встал и молча вышел в коридор, где в него сразу же вцепилась Мальвина. В ее кабинете все повторилось заново.

— Я догадываюсь о том, на что вы рассчитываете, — сказала Мальвина на прощанье. — Вы думаете, что родственники могут и не написать на вас жалобу. Авось пронесет, такая у вас надежда. Но вы по неопытности не понимаете того, что случай смерти от онкологии молодой женщины, пусть даже и временно прикрепленной к нашей поликлинике, обязательно будет разбираться. Так что последствия не заставят себя долго ждать. Готовьтесь!

Вечером Алекс напился в стельку. Сначала водка совсем него не брала, было такое ощущение, будто он пьет воду. Голова оставалась ясной, а настроение поганым. В голове свербела одна-единственная мысль: «Какого хрена ты, буратина, захотел стать врачом?». Ничего хорошего за время работы врачом пока еще не было, зато плохого — хоть отбавляй. А что, если так будет всегда? Может, это только со стороны кажется, что в медицине медом намазано и сахаром посыпано…