Роберт Уоррен - Воинство ангелов

Он вынул платок, вытер губы. Я видела, как шевельнулся во рту за сомкнутыми губами его язык.

— Долгонько же ты шла, — сказал он.

Именно так он и сказал.

— Покажи шрамы, — попросила я.

— Шрамы… — задумчиво повторил он.

— Да, — сказала я, — те, что остались от побоев.

Он поднялся из-за стола, неспешно, сдержанно, направился ко мне, и лицо его ничего не выражало. Остановился напротив, потом резким движением наотмашь ударил тыльной стороной руки меня по лицу. Удар был не сильным, но пришелся костяшками пальцев по губам, и я ощутила во рту металлический привкус крови, между стиснутыми зубами просочившейся на язык. Не вспухнет ли губа, подумала я.

— Все еще интересуешься шрамами? — спросил он.

— Да, — сказала я, и он опять ударил меня.

Этот второй удар, так же как и первый, удар легкий, почти щелчок, несмотря на то, что черный кулак был довольно увесистым, я также снесла молча и невозмутимо, лишь проведя языком по деснам и чувствуя во рту вкус крови.

После этого лейтенант Джонс, по-настоящему — Рору, наклонившись ко мне, спросил негромко, почти шепотом, с большим участием:

— Больно?

И когда я вместо ответа лишь поглядела в это незнакомое лицо, правая рука его, медленно, брезгливо поднявшись, коснулась моего плеча.

Еле заметно я отпрянула, и рука с чуткостью усиков насекомого почти в ту же секунду поднялась и застыла в воздухе.

— Помнишь, — хриплым шепотом проговорил он, — помнишь, как ты велела мне отнести тот саквояж? Ты стояла на banquette , глядела на меня сверху вниз. А потом передала мне в руки саквояж и пошла не оглядываясь, а я шел за тобой, таща его.

Рука его опять опустилась мне на плечо.

— Погоди, — сказала я, дернувшись от этого прикосновения.

В горле его булькало — негромкий звук удовлетворения.

— Погоди, — торопливо продолжала я, — знаешь, он ушел, отправился к мэру Монро и…

— Кто он? — Рору снял руку с моего плеча.

— Тобайес, майор Сиерс, отправился к мэру Монро. Он хочет остановить все это, хочет, чтобы мэр Монро арестовал офицеров, главарей еще ночью, прямо сейчас. Он встал с постели и ушел… да!

— Белый сукин сын, предатель, — медленно процедил Рору.

— Нет! — воскликнула я. — Нет! — И протест этот, вырвавшись, удивил и меня саму.

— Если ты так считаешь, — строго проговорил Рору, — то какого черта ты здесь?

От этого вопроса захолонуло сердце. А потом оно словно подпрыгнуло в пустоте.

— Слушай, — заговорил он опять. — Ведь он знает, что ты черная? Ты ведь не врешь?

Я молчала, глядя на него.

— Отвечай! — сказал он.

Я кивнула.

— Так вот, — сказал он, — на чьей ты стороне?

Я все глядела, не сводя с него глаз.

— Ну так если ты не можешь сказать, — проговорил он, — это сделаю за тебя я. Ты на стороне черных.

Я почувствовала, как вокруг меня сжалось какое-то кольцо, сжалось и душит.

— И я скажу почему, — произнес он.

Он приблизил ко мне лицо, осклабился, сверкнув зубами с жестоким злорадством.

— Потому что другая сторона тебе заказана.

И лицо отодвинулось, оскал исчез. Он метнулся от меня к ящикам шкафа и из верхнего вытащил револьвер. Он осмотрел барабан — заряжен ли — и, вертя револьвер в руках, повернулся ко мне.

— Этот сукин сын пожал мне руку, — сказал он. — Пожал руку! Я собирался сдержать слово. Попытаться остановить их. Господом клянусь, я хотел это сделать. Ну а теперь, — продолжат он, — все будет иначе.

Сунув револьвер в карман, он достал из ящика складной нож и опустил его в другой карман.

На крышке секретера лежала белая шляпа. Он надел ее, потом снял и, порывшись в ящике, извлек оттуда черную шапку.

— Мне пора, — сказал он. — Надо дать знать Хоуэллсу, Дости и остальным.

Казалось, он секунду размышляет.

— Знаешь, — сказал он потом, — я не верю, что Монро этого хочет. Думаю, он хочет, чтобы вышли на улицы.

И он нахлобучил шапку.

— Ладно, — сказал он, — на улицы так на улицы.

Подойдя ко мне, он произнес будничным тоном:

— Сегодня я могу не вернуться. Ведь если Монро решил действовать, то это коснется и меня. Ну а ты… Нехорошо будет, если они застанут тебя здесь.

Он направился к двери.

— Идем, — безразлично бросил он мне через плечо.

И не успела я сделать шаг, как добавил:

— Если хочешь, конечно.

Я поспешила за ним по двору, затем на улицу.

Он не оборачивался и не замедлял больших и плавных своих шагов. Мне приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ним.