Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

Широкая площадка святилища была так плотно набита народом, что свободным оставалось совсем небольшое пространство перед жертвенником. Собралась вся ближняя дружина Ингвара, старейшины полянского племени со всех десяти городков по Днепру и окрестных сел. Ближе всех стояли самые знатные родичи: Торлейв и Хельги, Свенельд и Мистина, Белояр плесковский с Гремиславом и другими родичами Уты. Возле них был и молодой черниговский воевода Эрленд Грозничар. Вчера он наконец приехал со своей дружиной встречать невесту и тем дал возможность завершить многие важные дела. За спинами мужчин тянулись, стараясь выглянуть через плечи, женщины знатных родов.

– В знак того вручаю ей секиру, – Ингвар взял из рук Торлейва небольшой боевой топорик на украшенной резьбой рукояти и повернулся к Эльге, – и призываю богов и чуров наших, прежде всех – дух славнейшего из них, Олега Вещего, дать ей и силу, и мудрость, и защиту.

Князь подал Эльге топорик. Способный поместиться на женскую ладонь, тот был, однако, настоящим и грозным оружием в умелых руках; на обухе искусный мастер выложил золотой проволокой сложный узор в виде змея-дракона во вкусе Северных Стран.

Эльга взяла «Малого Змея», глубоко дыша от волнения. Греческие цесари, избрав жену, возлагают на нее царский венец, а уж потом сочетаются с новой царицей браком. У русских князей никаких венцов в заводе не было, и знаком власти им, по доставшемуся от Киевичей обычаю, служил боевой топор. Обговаривая ход этого события, дружина сначала посмеялась. Предлагали выковать княгине золотое веретено из греческих номисм, но Мистина сказал: соправитель есть соправитель, даже если женщина. И раз уж мы признаем женщину носительницей удачи Вещего, знак ее власти должен быть достоин его. У Скольда Кузнеца выбрали небольшой топорик, заказали змея на обухе, выдали две номисмы: одну – на проволоку, вторую – в уплату за спешную тонкую работу. И к приезду Грозничара все было готово.

На площадку святилища вывели жеребца. Его заранее опоили зельями, чтобы впал в полусонное состояние, и прикрыли ему глаза повязкой, но по двое отроков держали его с каждой стороны. Эльга взяла бронзовый молот – орудие, которым оглушают крупных жертвенных животных. Сделала замах над головой жеребца, потом передала молот Ингвару, и тот уже нанес удар. У Эльги не хватило бы сил оглушить животное, а это должно быть сделано разом, иначе жертва будет неугодна богам.

Жеребец рухнул, и крик сотни голосов взлетел над вершиной Святой горы. Ветер понес его в самые небеса – до слуха богов. Жертву зарезали, голову отделили и возложили на белый камень, отроки стали снимать шкуру, чтобы разделать тушу. Предназначенные для людей части сложили в большие котлы и впереди толпы понесли на княжий двор, где уже закипала в поварне вода над очагами. Взлетающие к небу густые клубы дыма обещали гостям обильный пир.

Для простых киевлян выставили угощение прямо возле площадки святилища, выкатили пива. Гриди угощались во дворе, возле рабочих столов поварни, шутками отвлекая девок от работы. В гридницу попали только самые знатные из гостей – старейшины, бояре, воеводы.

Стены были увешаны шкурами, коврами, дорогими одеждами. Войдя, Эльга окинула быстрым взглядом столы. На этот день Ута предложила прийти помочь, и Эльге пришлось согласиться. Она не хотела, чтобы сестра за два месяца до родов толкалась в гуще чужих людей, но не могла же она сама одновременно приносить жерву в святилище и готовить столы дома! Ута обещала захватить Владиву, опытную и расторопную женщину, и часть собственной челяди, поэтому Эльга вполне положилась на них. Конины приходилось подождать, но на столах уже был разложен хлеб, сало, копченые окорока, соленая и вяленая рыба, соленые грибы, вареные яйца, дымились в котлах готовые каши и похлебки.

Среди женщин, хлопотавших у столов, взгляд Эльги зацепился за чье-то лицо. Но отроки уже разводили гостей по местам, ей нужно было присматривать, чтобы все остались довольны, а это непросто, когда набралось столько разного народу! Дружина знала, кто в ней старше, а кто младше, полянская старейшина тоже. С Олеговых времен тех и других сажали за два разных стола, напротив друг друга. Но теперь были еще плесковцы и черниговцы, и этим, как нынешним или будущим родичам княжьей четы, требовалось выделить особые почетные места. Поэтому поставили третий стол – поперек, и вышел он длиной во всю ширину палаты. Хорошо еще, Свенельд и Мистина согласились сесть с дружиной, а Избыгневичи – с киевской старейшиной, хотя те и другие тоже входили в число княжьих родичей.