Ирина Верехтина - Вышивальщица

– Застрял, – уныло объявил он посетителю.

– Дай-ка взгляну… Да не жми ты его! Аккуратнее. Козырный ключ, он и обращение любит приятное… Вот давно бы так… – ласково приговаривал Колька, – вот давно бы так…

Открыл сейф, достал пистолет, сунул в руки Семёну Михайловичу: «Держите»

Оторопевший начальник участка вертел в руках ПМ, не зная, что с ним делать. Посетитель возился с замком. Он оказался не бандитом, а просто жителем посёлка. Впрочем, Кольку Шевырёва, имевшего за плечами две отсидки и за две минуты справившегося с сейфовым ключом, простым жителем не назовёшь. Жаль, не удалось посадить его за сгоревший магазин, ясно ведь, чьих рук дело. Алиби свидетели подтвердили, не подкопаешься. Вот же хитрован! Ишь, красный, распаренный, словно гнался за кем…

Колька тяжело опустился на стул.

– Мне бы водички… Я к вам пока добежал, взмок весь… Соседка моя пропала, в лес ушла и не вернулась, искать её надо, – втолковывал Колька Мигуну. Услышав в ответ, что заявление положено подавать только через три дня, заорал:

– Да ты человек или нет? Она ж не просто уехала, она в лес, с корзинкой, с рюкзаком… Ты небось дрых как медведь, и лейтенантик твой. А мы с матерью всю ночь не спали, ждали, когда вернётся. А она и утром не вернулась!

Молоденький лейтенант забыл про «Дальнобойщиков-три», оставил свой пост и маялся у кабинета начальника полиции, готовый ворваться туда по первому зову. Но никто его не звал. За дверью орали, перекрикивая друг друга и не стесняясь в выражениях.

Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в Колькином кармане не зазвонил телефон.

– Подожди, не ори. Слушать мешаешь, – велел Колька Мигуну. Тот послушно замолчал. Открыл бутылку минералки, налил в стакан, выпил крупными глотками. Второй стакан протянул Кольке.

Браварский благодарно кивнул, осушил стакан, убрал в карман смартфон и расплылся в улыбке:

– Живая! Из лесничества звонили, там она. Вы это… Извините, если что не так сказал. И что скотиной обзывал, извините.

– Чего уж там… Главное дело, жива девчонка. За это надо выпить. – Мигун снова полез в сейф, извлёк оттуда бутылку «Реми Мартин» и два фирменных бокала, выставил на стол с довольной улыбкой.

– Подарок. Фирменный «ХО», пьётся легко!

Сейф открылся тоже легко. Семён Михайлович подозрительно уставился на своего посетителя:

– Ты чего с ним сделал-то? Ключ в замке сам собой поворачивается, а всегда-то застревал, ни повернуть, ни вынуть.

– Замок маслом смазал. Там маслёнка лежала, я и смазал. А чё?

Семён Михайлович не нашёл что ответить.

Услышав, как за дверью звякнули бокалы, лейтенант покинул место дислокации, вернулся в дежурку и занялся «Дальнобойщиками-три».

◊ ◊ ◊

Когда к ней вернулась способность думать, Арина остановилась и сверилась с компасом. От шоссе она всё время шла на юго-восток, а убегая от человека, который её преследовал, здорово отклонилась к югу. Карту она помнила наизусть: где-то здесь Анушинский лес широким полуостровом вдавался между двумя болотами – Лебяжьим и Семёновским, соединёнными узким перешейком. Значит, идти надо на запад, а потом взять немного севернее.

Вымыла сапоги в неглубокой луже, достала из рюкзака аптечку, запасные носки и сухие стельки. Вытерла оцарапанную щёку спиртовой салфеткой, переобулась. Прислушалась – вдруг загудит электровоз, загрохочет товарняк, просигналит на шоссе легковушка, обгоняя неповоротливую фуру, – но не услышала ничего, кроме шелеста опадающей листвы и тихих вздохов ветра. Похоже, она ушла слишком далеко от шоссе, но бояться нечего: она знает, в каком направлении идти, в лесу светло и стемнеет ещё не скоро, а главное, за ней никто не идёт, никто не преследует. И не грибник это был: грибник бы наверняка отозвался, спросил дорогу к шоссе. А не шёл по её следам как зверь, скрадывающий добычу.

Она никому не расскажет о случившемся и ей не нужно ничьё прощение. Арина допила из термоса чай, сунула в рот карамельку. Куртку и джинсы отстирает дома: мокрую грязь ничем не снимешь, только глубже вотрёшь.

С карамелькой за щекой шагалось легче. Скоро болото осталось позади, низинный рельеф сменился чуть заметным подъёмом, берёзы здесь росли вперемежку с ёлками и осинами, и Арина собрала десятка два молодых крепких подосинников.

Корзина потяжелела, оттягивала руку, зато другая тяжесть – каменно сдавливающая душу – медленно таяла. Поглядывая на компас, Арина выбирала тропинки, ведущие в нужном ей направлении, но по-прежнему не слышала ни гудка проходящего поезда, ни ровного гула шоссе. Она ускорила шаги: осенние дни короткие, в лесу темнеет рано. В посёлке ещё светло, ещё день, а здесь, в лесу, солнце цеплялось за острые верхушки ёлок, на глазах меняло цвет, остывая, наливалось закатным золотом.