Ирина Верехтина - Вышивальщица

– Пойдём, милая. В трапезную уж звали, обедать. За тобой не придёшь, так ты здесь до вечера с иголкой просидишь, – мягко выговаривала девочке сестра Агафья. Арина согласно кивала. Монахиня осторожно прикасалась рукой к синим колокольчикам и блёкло-голубым незабудкам, которые казались настоящими.

– Это аппликация, – объяснила Арина. – А есть ещё пэчворк, это когда из лоскутков шьют, и флорентийская объёмная барджелло, это когда лентами. А ещё гобеленовый шов, я умею, но мне не дают.

– Сегодня не дают, завтра дадут. Наберись терпения. Бог терпел и нам велел, – ласково вымолвила Агафья. И не выдержав, рассмеялась, прикрывая рукой рот. – Ты ж им такое устроила, с орлецами этими… Грех какой… Чисто цирк!

– Ничего не грех! И не цирк. Я красиво вышила! – упорствовала девочка, и сестре Агафье не хотелось ей возражать. Хотелось пожалеть. Арину тогда наказали за несдержанность в словах, а орлец отобрали и куда-то унесли. Арина так плакала…

Круглый коврик с изображением орла, парящего над городом, ей доверили вышить как лучшей ученице. Орлец постилается под ноги епископа во время богослужения и указывает на его должность (греческое «эпископос» = надзирающий, смотрящий), а также на высоту служения.

За дело она взялась с воодушевлением и очень старалась. Но вместо орла у Арины получился стервятник с хищно загнутым клювом, хитрым прищуром глаз и острыми как лезвия маховыми перьями, в которых монахини усмотрели нечто дьявольское. Где она такие видела?

– В энциклопедии, – призналась Арина.– Орёл-ягнятник, птица подвида стервятников, семейства ястребиных. Там картинка, я с неё и вышивала. И нитки под цвет перьев подобрала. Да вы сами посмотрите! Книжку возьмите и посмотрите!

Монахини потрясённо молчали. И тут бы Арине остановиться, а она продолжила:

– На самом деле он никогда не охотится на живых овец, а питается падалью. Так в энциклопедии написано. Ягнятники почти всё время находятся в небе, они моногамны, хотя иногда свободные самцы присоединяются к парам, создавая трио, – добросовестно вспоминала Арина.

Энциклопедию она отыскала в школьной библиотеке, где наводила порядок, протирая влажной тряпкой корешки книг. И читала её с упоением целый месяц. А память у неё была фотографическая.

Летом в приюте вставали в шесть, как и всегда. После параклиса Пресвятой Богородице наступало время уборки комнат, мытья полов и работы в монастырском огороде, в десять часов утренняя трапеза, затем свободное время и время для чтения, затем молитва и дневная трапеза. После обеда воспитанницам предлагалась посильная несложная работа, которую девочки выбирали сами: трудиться в швейной мастерской; резать и чистить овощи; пропалывать чесночные грядки; собирать в большую плетёную корзину крапиву для щей, вооружившись ножом и перчатками из плотной материи; опрыскивать из пульверизатора яблони и вишни в монастырском саду. Раствор для опрыскивания здесь изготавливали из золы, цветков пижмы, картофельной ботвы, полыни, чистотела и даже из чеснока. После ужина вечерняя прогулка, сразу за ней повечерие и отход ко сну.

Спокойная размеренная жизнь, в которой ничего никогда не менялось, а дни были похожи друг на друга как капли дождя, примиряла Арину с самой собой, утишала гнев, врачевала обиды. Ей казалось, так будет всегда.

Сестра Агафья была другого мнения:

– Этот год високосный. – Агафья перекрестилась. – От него хорошего не жди. Ты маленькая была, не помнишь ничего, а я вот помню, как мучнистая роса на яблони напала, а на капусту тля, а на картоху проволочник, и всё в один год. Сестра Антония, земля ей пухом, царствие небесное, в високосный преставилась, и сестра Ефимия – тоже в високосный. Молодые обе были. Прибрал Господь. А в Пятницу Светлой Седмицы в Чёрном Доре звонарь с колокольни упал, слыхала? – Арина помотала головой. – Не слыхала. Да откуда тебе знать… Неизвестно отчего сорвался. Может, голова закружилась… А перила-то высоконькие на колокольне, сам оттудова не свалишься. Или помог ему кто? – сестра Агафья испуганно зажала рот рукой и торопливо закончила: – Такой он, високосный-то год. Беда на беде едет, бедой погоняет.

– Полгода уже прошло, а ничего плохого не случилось, – напомнила Арина, и сестра Агафья замахала на неё руками:

– Молчи! Беда услышит, в гости припожалует.

– Так ворота закрыты, кто её впустит?

– Ей ворота не помеха.

– А почему тогда говорят: «Пришла беда, отворяй ворота»? – не сдавалась Арина.