Владимир Шпинев - Записки реаниматолога

Соседка у него была хорошая женщина, добрая, готовила замечательно, ждала. А он пользовался этим, приходил к ней в любое время суток.

В ту злополучную зимнюю ночь было особенно холодно, воздух будто гудел, яркие звезды в этот раз были особенно близки, а громадная луна ехидно улыбалась. Он возвращался после гулянки, шуба распахнута, от разгоряченного тела парило, мужчина, шатаясь, прикладывался к полторашке крепленного пива.

До дома добрался вполне благополучно, если не считать, что еле попал ключом в замочную скважину. Открыл дверь в пустующую квартиру, хотел было добраться до кровати, но мысль о соседке, ее мягком теле, взбудоражила и заставила вялые мышцы напрячься.

Перед забором размахом руки кинул назад бутылку, идти до калитки показалось банальным, да и далеко. Полез через забор, ухватился, подтянулся, тело вяло переползло через край и бухнулось на той стороне.

В это время этиловые пары мягко заволокли мозг, тело обмякло, все попытки заставить мышцы двигаться вперед обрубались на уровне концевых нервных окончаний. Сон, глубокий сон Морфея окутал мозг любовника.

Женщина нашла мужчину скрюченным и бездыханным ранним утром, вызвала скорую.

По приемнику загрохотала каталка, грохот ее обеспечивался не только жесткой железной конструкцией, но и телом, превратившимся в ледышку. Его, скрюченного в позе эмбриона, немедленно повезли в реанимационное отделение.

Одежда прилипла, пришлось срезать, лицо и грудь заволокло инеем. Глаза превратились в рыбьи льдинки.

То, что организм жив, говорило лишь слабое сердцебиение. Доктора в замершем теле нашли подключичную вену, полился ручеек теплых растворов, когда руки отошли, давление в конечностях не определялось.

Больного перевели на искусственную вентиляцию легких.

Руки и ноги обмотали толстенными варежками.

Поставить катетер в мочевой пузырь сразу не удалось, поскольку моча в мочевом попросту замерзла.

Сердце билось как попало, то скакало галопом, то вдруг притормаживало свой ритм, желудочки и предсердия жили своим ритмом, кардиоверсия не спасала ситуацию, давление пришлось поддерживать конскими дозами адреноподобных препаратов.

Все были уверены, что он умрет.

Но он выжил, вопреки всему, это было невероятно. Смерть постоянно караулила мужчину, однако вредное пищание мониторов вовремя сигнализировали приближение, казалось, неминуемого.

Но конечности умерли. Родственники обвинили медиков в некомпетентности, что сделали не все для спасения рук и ног. Долго не давали согласие на ампутацию, но влажная гангрена стала убивать организм, и они сдались.

Благодаря травмирующей, но жизненно-необходимой операции, токсины перестали бомбардировать его организм, и он пошел на поправку. Отлучили от дыхательного аппарата, сердце забилось в нормальном ритме, моча весело зажурчала в стоящую под кроватью баночку.

Вскоре его перевели в отделение травматологии…

Исходы черепно-мозговой травмы самые различные. Кто-то в ясное сознание без изменения в поведении выходит, а кому-то не повезло — он превращается в растение. Его кормят, поят, он открывает глаза, но эмоционального, умственного контакта с таким пациентом нет. Это вегетативное состояние может продолжаться месяцы и годы. Но есть отдельная категория больных, врачи называют их «лобники». То есть с лобной психикой.

Несколько лет назад поступил мужчина, пьяный переходил улицу, его сбила машина. В глубокой коме он попал в реанимационное отделение. В лобной доле обнаружили гематому, удалили, кроме того убрали размозженные ткани лобных долей. Его лечили, лечили. Он не выходил из комы.

Снова залезли в череп, снова убрали мозговой лобный детрит. Потом опять прооперировали, убрали абсцесс мозга в лобной области. Снова лечили, лечили, а он все в коме и в коме. Так прошло полтора месяца… Мы уже не думали, что он вернется к какой-либо жизни, так и вентилировался на аппарате ИВЛ без надежд на будущее, все ждали его конца. А он очнулся. Не сразу, не так как по телевизору, а медленно, через поверхностную кому, потом через сопор, потом через оглушение. Его долго кормили с ложечки. Родные радовались его возвращению. И он ушел на своих ногах домой. Чем не чудо?