Мэри Монро - Время – река

– Всегда нужно быть готовым ко всему, – сказал он с самодовольной улыбкой.

Эпицентр грозы располагался как раз над ними: вихри ветра, гром, вспышки молнии, но Мие было не страшно со Стюартом. Дождь колотил по черному матерчатому верху джипа, как по барабану, грохоча так, что они не могли разговаривать. Она протянула Стюарту полотенце и смотрела, как он вытирает лицо и волосы. Потом он вернул его ей вместе с толстовкой. Знаком она показала, что не возьмет ее. Его глаза вспыхнули, как небо за окнами машины, и он настойчиво подтолкнул толстовку в ее сторону.

Мия с благодарностью приняла его заботу. Она дрожала в мокрой одежде, а толстовка накрыла ее плечи, как одеяло. Когда Стюарт открыл термос и она уловила аромат кофе, то чуть было не упала в обморок, увидев, как от темной жидкости поднимается пар. Он протянул ей пластиковый стаканчик, и, сделав первый глоток, Мия ощутила, как тепло разливается по ее горлу и сосудам. Она быстро допила кофе и вернула Стюарту стаканчик, чтобы он тоже мог согреться. Потом он достал из закрытых на молнию пакетов сэндвичи с арахисовым маслом и передал один ей.

«Как хорошо», – подумала Мия. Ей было уютно и безопасно в замкнутом пространстве кабины, где она сидела бок о бок со Стюартом, лакомясь сэндвичами и кофе. Вид за окном возбуждал ее, сквозь пелену дождя она видела, что ветер был такой мощный, что пригибал к земле травы и кроны деревьев и как будто сметал воду в реке.

Гроза прошла так же быстро, как и началась. Огромные тучи ушли к морю, словно армия Шермана [31], раздавался приглушенный гром, похожий на отдаленный грохот пушек. Дождь утих, ритмично стуча в стекло, а со стороны северного хребта показалась узкая полоска голубого неба.

Мия отвернулась от окна и увидела, что Стюарт все еще смотрит вдаль. Забывшись, она воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть его лицо. Густые темные брови и неряшливая щетина на подбородке оттеняли его синие глаза, светившиеся, как маяки. Они были самыми привлекательными на его лице и всегда притягивали внимание Мии.

– Нет ничего лучше, чем добрая летняя гроза, – сказал Стюарт, повернув голову.

– Мне всегда нравились грозы, – ответила Мия, поудобнее прислоняясь к двери, чтобы сидеть к нему лицом. Она убрала волосы со лба, пригладив их, и наглухо застегнула на молнию широкую толстовку оливкового цвета. Подогнув колени, она чувствовала себя так, словно свернулась под одеялом. – Мы обычно играли, отсчитывая секунды между вспышкой молнии и ударом грома, чтобы узнать, как далеко от нас гроза.

– Я тоже. А сегодня она была довольно близко.

– Я знаю, – сказала Мия, подгибая пальцы ног. – Здесь, в горах, гроза кажется намного сильнее, чем внизу, на побережье. Наверное потому, что мы ближе к ней.

– Помню, однажды была гроза, когда гром гремел с такой силой, что целое стадо коров упало на колени. Такое зрелище не забудешь.

– Ты вырос в горах?

– Да. Я вырос в том старом доме на Голубом хребте. Он одновременно и хижина, и дом – за долгие годы его много раз перестраивали. – Глаза Стюарта потеплели, когда он представил себе родной дом. Откинувшись назад, он развернулся к Мие.

– Сначала он принадлежал моему деду и его пяти братьям. Все они были такими темпераментными, новоиспеченные иммигранты из Шотландии. И все занимались нахлыстом. Они вместе выросли в этой хижине, но спустя какое‑то время, поскольку они потеряли интерес к рыбалке, дедушка купил им другие дома, вы же знаете, как это бывает. Мой дед работал в страховой компании, но его настоящей жизнью была рыбалка нахлыстом. Он научил моего отца, а отец… Да, мы рыбачили вместе, но знаете, как случается иногда с отцами. У них не всегда хватает времени на детей. Поэтому дедушка, к счастью, восполнил этот пробел. Каждые выходные он брал меня с собой, и я не знаю, кого это радовало больше. – Стюарт перешел на шепот. – Мой отец рыбачил с нами, когда мог. Не поймите меня превратно. Он – отличный человек. Я жил в дружной семье. Мои родители до сих пор живут в доме, где я вырос. Две мои сестры поселились неподалеку – всего лишь день пути. То есть, понимаете, у каждого есть свой участок земли. Но когда дедушка умер, не знаю… мне стало очень неуютно в доме.

– Что стало с хижиной?

– Она по‑прежнему стоит на месте. – Он отпил глоток кофе. – Дед завещал ее мне.

Мия улыбнулась, понимая, как много это наследство значит для Стюарта.

– Сколько тебе было лет, когда он умер?

– Двадцать семь. Я уже был взрослый. Пора было сниматься с места. Но я до сих пор чувствую себя обманутым. И дня не проходит на реке, чтобы мне не казалось, будто он рядом, просто рыбачит ниже по течению. – Стюарт снова наполнил крышку термоса и протянул Мие: – А ты? Расскажи про твою семью.