Мэри Монро - Время – река

– Нет, я не защищала ее, – прохрипела она в ответ. – Зачем бы я стала это делать? Ты думаешь, я не размышляла о том, что пришлось пережить моей матери? Мне всю жизнь приходилось мириться с этими болезненными воспоминаниями. День за днем. Я больше не хочу к ним возвращаться!

– Но ты же вернулась! – закричала Мия.

Лицо Беллы исказилось, она развернулась и подошла к окну, как будто что‑то высматривая. Мия видела, что она борется с собой, как львица, чтобы сохранить хладнокровие. В конце концов ей удалось взять себя в руки.

– И ты, и твоя мать отвернулись от нее из‑за обиды и гордости, – тихо проговорила Мия. – Не отворачивайся от нее сейчас. Любая семья борется с правдой и ложью. С семейными тайнами. Твоя семья не отличается от других, просто она более известна из‑за своего положения. Моя мать говорила, что в каждой истории есть три участника. Он, она и истина. Я только пыталась узнать истину.

Белла не ответила.

– Дай шанс Кейт. Она – твоя бабушка, она правда удивительная женщина. Ты не знаешь, какой она была в действительности, и это стыдно. Потому что ты очень похожа на нее.

Белла, по‑прежнему стоя спиной к Мие, заговорила более спокойно:

– Ты говоришь так, как будто знаешь ее. Ты же ее совсем не знаешь.

– Нет, знаю. Она присутствует здесь. Если ты откроешь свое сердце, и ты узнаешь ее. Она взывает из могилы.

Белла повернулась. Ее лицо было холодным, но ее темные глаза сверкали, как обсидиан, когда она бросила последнее оскорбление:

– Ты совсем спятила. Слышать голоса…

– Я не слышу ее голоса, – ответила Мия, не попадаясь на удочку. – Я читаю ее мысли.

Время пришло. Мия вздохнула и направилась прямо к книжному шкафу. Теперь она была обязана отдать дневники. Белла нуждалась в них больше, чем она. Она открыла дневник Кейт и вытащила из него запечатанный конверт от миссис Майнор. Потом, держа в руках все три переплетенные тетради, она подошла к Белле и протянула их ей.

– Что это?

– Дневники Кейт.

Белла казалась ошеломленной:

– Где ты их нашла?

– Здесь, в книжном шкафу. Они были втиснуты между другими книгами. Один дневник Кейт вела, будучи двенадцатилетней девочкой. Два других – рыбацкие дневники. Это настоящее чудо, и они охватывают почти двадцатилетний период. Когда ты прочитаешь их, ты услышишь, как она говорит с тобой. Последняя тетрадь – рыбацкий дневник ее отца. Он – более поверхностный, но все же он написан твоим прадедом, преподобным Уолтером Уоткинсом.

Белла приоткрыла дневник и стала внимательно изучать девичий почерк. Словно не в силах справиться со своими эмоциями, она захлопнула его и посмотрела на Мию. Взгляд ее темных глаз был непроницаем.

Мия протянула к ней руку, в которой был длинный конверт, загнувшийся по бокам и измятый от долгого хранения в ящике на чердаке Люси Рузвельт.

– А это письмо, написанное твоей бабушкой твоей матери. Оно так и не было доставлено по адресу. Старая миссис Майнор долгие годы хранила его. К сожалению, она умерла, не успев передать его тебе. Ее дочь попросила это сделать меня, поэтому…

Белла посмотрела на конверт, потом протянула руку и взяла его. Она хладнокровно смотрела на бумагу. Мия видела, что черты ее лица слегка смягчились, когда она провела пальцем по имени матери. Она перевернула его и увидела, что он запечатан.

– Удивляюсь, что ты не открыла его и не прочитала письмо.

Удар был ниже пояса, но отчасти заслуженный. Мия промолчала.

Белла вложила письмо в дневник, потом она подняла глаза на Мию, ее лицо было бесстрастным.

– Это ничего не меняет, – сказала она. – Тебе пора уезжать. Скоро начнется гроза, но, когда она пройдет, я буду тебе очень благодарна, если ты соберешь свои вещи и покинешь хижину. Тотчас же.

Мие показалось, что она получила удар кулаком и попыталась перевести дух. Обе женщины застыли в молчании. Мия посмотрела на Беллу и поняла, что та неумолима.

– Спасибо, что ты даешь мне время собраться, – искренне сказала она. – Мне жаль, что я причинила тебе боль. Это вообще не входило в мои намерения. Я уеду, как только закончится гроза.

– Это было бы чудесно. Я буду благодарна, если ты оставишь ключ на столе.

Белла ушла. Мия снова осталась в одиночестве.

Подойдя к книжному шкафу, она провела рукой по тому месту, где стояли дневники. О них напоминал только пыльный контур, оставшийся на полке. Она оглядела комнату и акварели, ставшие ее визуальным дневником за то время, пока она жила здесь. Каждая из них рассказывала о том, как она ежедневно раскрывала душу, говоря «да» вселенной.