– Что… Джейми, что… – Я закашлялась, харкая кровью.
Джейми, которая сидела у комода, подогнув под себя ноги, бросилась ко мне. Шон наставил на нее пушку и в ярости заорал:
– Стоять! Не двигайся, блядь, слышишь? Оставь эту суку в покое! Оставь…
Зазвонил телефон у кровати. Я – мы все подпрыгнули, сердце у меня застучало. Господи, так глупо, так банально. Такой приятный домашний звук. Пожалуйста, господи, пусть это не моя мама.
Шон наклонился, не сводя прицела с Джейми, и снял трубку. Я так боялась, как бы этот чертов пистолет не выстрелил, что почти не разбирала слов. Я почти забыла про Джейми, но заметила, что та снова сидит на коленях и умоляюще смотрит на меня огромными глазами. Я незаметно кивнула ей, а потом прислушалась к разговору:
– …Кто? Суперинтендент Оутс? Оу-кто? Оуэн? Суперинтендент Оуэн. Хорошо. А вы знаете, кто я? Да, верно. Ночной Душегуб. Что? Да, мне прекрасно видно из окна – а, блядь, замечательно, я подойду к окну, а ваши ребята мне голову снесут? Вы меня за идиота принимаете? Не шутите со мной, или я пришью этих двух сучек… Да, блядь. Огромная пушка. К вашему сведению, суперинтендент Оуэн, это «Дезерт Игл» 44-й калибр, лазерный прицел… да, высверленные… у меня их кучи. Штука получше, чем игрушки ваших мальчиков, а? Пушка для настоящего мужчины, да… В Манчестере, а где вы думали? Что? Нет уж. Да мне похуй. Ребята из спецназа с вами уже связались? Из СПЕЦНАЗА. Да, да. Значит, свяжутся. И вам с вашими мальчиками придется разойтись по домам. Да. Нет, хватит, все, пошел нахуй – здесь я решаю.
Шон бросил трубку и подошел ко мне. О господи, лишь бы копы не решили поиграть в героев. Господи, пусть они не наделают глупостей, прошу тебя. Шон встал надо мной, сжимая пушку и улыбаясь как маньяк. Вдавил дуло мне в висок и подозвал Джейми:
– На колени, скотина. Ты слышала? Слышала? Это все черномазая сука виновата, эта блядина тут орала во все горло, это она меня заставила… Блядь, тут полно колов! И за это ты сдохнешь. Слышишь? Сдохнешь! – орал Шон, глядя на Джейми и тыча пушкой в меня.
Я чувствовала масляный холод металла и запах – едкий, почти горелый. Джейми зарыдала:
– Нет, Шон, пожалуйста, ты обещал. Не убивай ее. Ты обещал мне.
Он не обращал на нее внимания, он бормотал и вопил:
– Это звонили копы. Су-пер-ин-тен-дент, ебать его, Оуэн. Крутой парень, ихний главный. О да. О да. Ничего, скоро они узнают, кто тут главный. Они все там. Снайперы. Стрелки. Но это я, я решаю, когда стрелять!
– Нет! – закашлялась я.
Шон сунул дуло мне в рот. Металл задел нерв сломанного зуба, и я задохнулась от боли. Из глаз потекли слезы. Мне не хватало воздуха. Я запаниковала.
Странная вещь – страх. Я вдруг почувствовала, насколько хрупко мое тело – органы в костяной клетке, покрытой пленкой, чтобы все это не вытекло. Ее так легко разрезать, так легко сломать. Я впервые в жизни поняла, что смертна, что могу умереть. Перестать существовать, исчезнуть, кануть в забвение. Странная отчужденность охватывала меня – словно разум отдал швартовы и уплыл. Я поняла, что боюсь не того, что Шон выстрелит, а того, что он это сделает случайно. Мое тело вдруг расслабилось – и с ним мочевой пузырь. Я описалась. Я вдыхала запах мочи, ощущала горячую влагу, но меня это не волновало. Я была далеко, так далеко… Я только помнила, что мне нужно встретиться в кафе с мамой… Мои дорогие мама и папа, вы такие хорошие и добрые… Простите меня, я… Я услышала вопль Джейми, и Шон отдернул пушку:
– Господи! Эта грязная сука обоссалась! Ебаная тварь, господи Иисусе!
Он шарахнулся в отвращении.
Джейми не на шутку испугалась – за меня, не за себя. Она шептала, чтобы я не дергалась и не волновалась, изливая на меня поток ласковых имен и эпитетов. Она прикоснулась через перила к моим волосам, а затем поползла вдоль кровати:
– Шон! Шон, прошу тебя, не убивай ее. Пожалуйста… Послушай, я сделаю то, что ты хотел. Помнишь, мы еще спорили? Я не хотела тебя злить, честно. Я сделаю, как ты хочешь, обещаю. Клянусь могилой моей бабушки. Только не трогай ее. Это же Лили, Шон. Лили, Лили… Не трогай ее, я все сделаю, клянусь.
Шон стоял сбоку от окна. Его голова дернулась к Джейми:
– Неужели? – Он облизнул губы. Язык красный и заостренный. Какая мерзость.
– Да, Шон, честно, обещаю. Только…
– Ладно, ладно – черт с ней, с черномазой, черт с ней – давай, доставай. Только аккуратно.
Медленно, на карачках, Джейми поползла к комоду. Шон жадно за ней наблюдал. Джейми открыла маленький верхний ящик и вынула листок бумаги.
Читать дальше