Джулз Денби - Булыжник под сердцем

За такое мы его побили. Ему понравилось. Мне тоже – но это личное.

Год начался с неприятностей. Заболела мама, и я чуть не сошла с ума. Они с отцом, как всегда, смотались в Новый год на гору Хелвеллин, мама снова подхватила грипп и все никак не выздоравливала. Грипп дал пневмонию. Вы не представляете, каково мне было – я, блядь, ничем не могла помочь! Маму увезли в больницу, она лежала там, как тряпичная кукла, длинная коса свисала с жуткого больничного одеяла.

Мы с папой, невзирая на оппозицию, буквально поселились в палате. Думаю, так нам казалось, будто мы что-то делаем. Господи, сущий кошмар. Больница… пациенты выходят оттуда еще менее здоровыми, чем были. Впрочем, персонал оказался милым – только усталым и заработавшимся.

А мама… боже, я сидела и молила Господа, чтобы она только не умерла. Слушать бульканье и хрипы больных легких было невыносимо. Папа поседел и явно приготовился умереть вместе с ней; он был совсем не в себе.

Меня держали Джейми и Гейб, помогали мне, как могли. Моджо, которого мои родители давным-давно приняли с распростертыми объятиями, таскал кучу бесполезных, но приятных вещей: номера «Boгa», лавандовую воду, – а однажды огромный букет роз от Особенного. Бедный Моджо, больницы явно не для него, но он старался изо всех сил, храни его господь.

Миссис Смит ходила убираться к маме домой и несколько раз даже стирала белье – настоящий ангел. Все наши друзья присылали открытки, а Бен с Лонни преподнесли еще и корзину фруктов. Вот в такие моменты и понимаешь, кто настоящие друзья.

Однажды вечером нам стало по-настоящему страшно. Было ужасно холодно, а в соседней палате лежали умирающие. Джейми ушла, а я осталась с матерью. Папа дремал. Было уже за полночь. От ужаса и тревоги я не находила себе места. Вдруг мне на плечо опустилась ледяная рука. Господи боже! Я подпрыгнула. У меня за спиной Джейми разматывала с головы черный шерстяной шарф, весь заиндевевший.

– Как ты… сюда попала? – выдохнула я.

– Сказала, что я твоя сестра – им все равно, я сказала, типа, нас обеих удочерили. В общем, фиговая тут охрана. Лили, ты и есть моя сестра. Я люблю тебя, люблю маму и папу. Просто захотела посидеть с тобой, ничего?

Я обняла ее. Мы сидели, держась за руки, а мама сражалась за кислород, и в крови у нее кипела лихорадка.

– А что… Шон? Он не против, что ты на ночь?

Она с болью покачала головой:

– Ты всегда ко мне так добра… Нет, я не знаю, где он – наверное, с другой, с Лизой. Он последнее время такой странный, взвинченный. Ладно, это неважно – вот что важно.

Я кивнула – отвечать не было сил. Так мы и сидели, не разнимая рук. Ночь казалась бесконечной. В конце концов наступил рассвет – серый и мягкий, как взмах крыльев.

После той ночи мама медленно пошла на поправку. Мы все вымотались как собаки, но это ничего – главное, маме полегчало, и с моего сердца упал камень. Через некоторое время я уже могла оставить маму с папой одних и поехала в город. Брэдфорд бурлил, и вскоре я узнала, почему – из местной газеты. Заголовок вещал: «Зверское убийство Сары Эванс: никаких следов». Я прилетела домой и, когда перебирала белье, спросила у Джейми, что случилось. Новости безрадостные:

– Ужас какой-то. Бедная девка. Страшно подумать, ее буквально изрезали на куски. Теперь всплыло, что было еще два похожих убийства, но те были проститутки, а это приличная девушка. Зла не хватает. Знаешь, что все думают?

– У нас завелся новый Потрошитель?

– В точку. Три женщины убиты, а полиция в газетах и по телику только и говорит – «Без комментариев». В городе репортеры кишмя кишат – хотя лично я ни одного не видела. Правда, я вряд ли отличу журналиста от человека, если на нем не написано «пресса».

– А еще два убийства – это когда было?

– Не знаю. Одно вроде в прошлом году, а другое в позапрошлом. Похоже, никто их не связывал. Нац из магазина рассказывал, что слышал от друга-копа – полиция многое скрывает, потому что всякие придурки заявляются и говорят, что это они убили. Внимания хотят. Я думала, такое только в фильмах может быть – оказывается, нет. Спустись в любую каталажку и услышишь: «Начальник, это я кокнул блондинку». Поэтому власти помалкивают – чтоб чокнутых проверять. Еще Нац сказал, что этот псих отрезает бедным бабам головы и все такое – даже старых копов тошнило, как детей малых. Господи, ни за что бы не пошла в полицию. Бэээ.

В ту ночь в новостях показывали мать Сары Эванс. Я еще подумала – зачем ей это? Ужасно – ее высушенное, опустошенное лицо, всхлипы, фотография Сары. Я видела не серьезное лицо молоденькой девушки, а кусок кровавого изрубленного мяса. Меня трясло. Мы все решили, что, если с нами такое случится, остальные ни за что не пойдут на телевидение. Миссис Эванс задавали вопросы – идиотские до непристойного. «Что вы думаете об убийце вашей дочери?» Твою мать, что она должна была ответить? «Да, какой-то псих зарезал мою единственную дочурку, но я на него не сержусь?»