Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков

Вскоре Локэ увидел оленьи рога, выступающие из-за холма. Собаки рванули, и от толчка Тутына вылетела из нарты. Локэ едва удалось сдержать собак. Тутына была мертва. Она ударилась виском о металлический наконечник остола. Пришлось похоронить ее здесь же. С горя Локэ опорожнил почти наполовину большую стеклянную бутыль с дурной веселящей водой. Оставшийся спирт он выменял на двадцать оленей и зажил своим стадом. В следующем году у него уже паслось около сотни оленей. Некоторых он купил, а большинство похитил еще неклеймеными телятами.

Локэ забирался в глубь тундры, все дальше от побережья. Он стремился в долину Маленьких Зайчиков, где кочевал Кэргитагин, владелец десятитысячного стада, Кэргитагин не признавал нововведений – ни табака, ни чая, ни дурной веселящей воды – и изгонял из стойбища всякого, кто осмеливался вслух похвалить силу огнестрельного оружия. Жителей своего стойбища он держал вдали от остального мира и редко кого принимал к себе. Локэ рассчитывал переждать смутное время у Кэргитагина и вернуться на побережье, когда все уляжется.

Немного на чукотской земле таких знаменитых людей, как Локэ, и Кэргитагин, разумеется, о нем слышал. Он разрешил гостю поставить ярангу рядом со своей, но Локэ скромно поселился на отшибе. Ценой больших мучений он бросил курить и вылил в снег остатки дурной веселящей воды, показав, что начисто отошел от обычаев испорченного мира.

Через год Локэ посватался к дочери Кэргитагина, косоглазой Тилмынэу. Других детей у Кэргитагина не было. Он уже собирался взять приемного сына, чтобы в будущем сделать его владельцем своих стад. Локэ переселился в новую ярангу, рядом с. ярангой Кэргитагина… Росмунту он взял с собой, хотя Тилмынэу была против. Он ни за что не захотел с ней расстаться и заявил, что не покинет дочь своего друга, замученного Советской властью. Локэ и сам не мог объяснить, почему ему была так дорога эта необыкновенная девочка-сирота.

Шли годы. Кэргитагин дряхлел, а желанного внука все не было. Зато Локэ исподволь забирал в свои руки не только оленей, но и право выбирать маршрут кочевки. Несколько лет Локэ не появлялся в большой тундре. Соседние оленеводы недоумевали, куда девалось многочисленное стадо Кэргитагина. Одни говорили, что он откочевал далеко на юг к Корякской земле, другие предполагали его новое место кочевки в Якутии, третьи утверждали, что все стойбище погибло от эпидемии, а олени разбрелись и одичали.

К тому времени, когда умер Кэргитагин, Локэ был признанным хозяином стада. Он снова стал курить и разрешил всем пить чай.

Вслед за Кэргитагином отправился к верхним людям и шаман Элильгын, некогда считавшийся могущественным чародеем. За несколько дней Локэ свалил его с помощью барометра, который оказался намного точнее предсказаний шамана. Элильгын умер скорее от злости, чем от болезни. Оставался еще его брат Эльгар, но он, испуганный кончиной брата, объявил, что потерял шаманскую силу.

Вскоре после смерти Элильгына к Локэ пришли уважаемые люди стойбища посоветоваться, кого поставить посредником между духами и людьми. Локэ объявил, что отныне будет сам сноситься с кэле.

Большинство стариков вынуждено было просить ускорить им переход к верхним людям. Следуя древнему обычаю, стариков удушили. Таким образом Локэ избавился от нетрудоспособных членов стойбища, и теперь с ним оставалось шестьдесят три человека. Среди них не было ни богатых, ни бедных. Все принадлежало Локэ, но пользоваться богатством мог каждый. В стойбище никто не голодал, все были одеты и обуты. И здоровы. Если кто-нибудь заболевал, его особенно и не лечили: сильный человек выживал, а слабый – умирал.

Ни голод, ни холод не посещали стойбище Локэ, ибо сам мудрейший заботился о людях. «Живите в тепле и сытно, – говорил Локэ, – но думать за вас буду я. Пусть ваш разум не отягощают заботы».

Только двум оленеводам – Мивиту и Арэнкаву, кроме самого Локэ, разрешалось посещать другие стойбища. Эти двое совсем недавно были анкалинами и пришли в стойбище уже на памяти ныне живущих. Их погнала в тундру та же сила, которая заставила Локэ покинуть побережье.

Во время весенних празднеств Локэ созывал в свою ярангу людей и рассказывал им об ужасах другого мира.

А мир этот все настойчивее напоминал о себе.

Однажды в стойбище услышали собачий лай, и с перевала в вихре снега спустилась упряжка. Люди собрались возле нежданных пришельцев, удивленные и возбужденные любопытством. Локэ пригласил гостей в ярангу. Их было двое: один чукча, второй русский, хорошо говорящий по-чукотски.