Уильям Голдинг - Ритуалы плавания

Я вдруг вспомнил ту бедняжку с изможденным лицом, в котором навеки поселилась тень, и там, где она приютилась, она словно выедала глубокие впадины. Ей пришлось наблюдать Коллиево бесстыдное скотство как раз в ту минуту своей жизни, когда она вправе была рассчитывать на совсем иное поведение со стороны духовного лица.

— Ужасно, Саммерс! Да его бы следовало…

— Прошлого не воротишь, сэр. Однако еще раз напоминаю: рассудку его грозит серьезная опасность. Бога ради, сделайте хотя бы еще одну попытку, дабы вызволить несчастного из его… апатии.

— Хорошо. Попытаемся еще раз. Идемте.

Я быстро вышел, Саммерс за мной, пересек коридор, отворил дверь каюты и, шагнув внутрь, остановился на пороге. Рассказ Саммерса довольно точно соответствовал действительной картине. Колли лежал пластом, как и прежде, и даже, казалось, еще неподвижнее. Рука, судорожно сжимавшая кольцо рым-болта, провисла, и, хотя пальцы по-прежнему обжимали железо, в ней уже не чувствовалось мускульного напряжения.

У меня за спиной послышался негромкий голос Саммерса:

— К вам мистер Тальбот. Он пришел проведать вас, мистер Колли.

Должен признать, что вся эта история привела меня в смятение, к которому примешивалась изрядная доля брезгливости, отчего я чувствовал себя совершенно неспособным, даже против обыкновения, подыскать приличествующие случаю слова, чтобы ободрить этого несчастного и ничтожного человека. Его незавидное положение и скверный запах, зловоние, источаемое, вероятно, его давно немытой телесной оболочкой, вызвали у меня приступ дурноты. А дух, сами рассудите, должен был быть изрядно крепким , чтобы превзойти даже общую корабельную вонь, с которой я по сю пору не вполне свыкся! Но Саммерс, как видно, приписывал мне таланты, коими я не обладал, ибо он отступил от меня с выразительным кивком, словно давая мне понять, что с этой минуты успех всего дела в моих руках.

Я откашлялся.

— Э-э… послушайте, мистер Колли, история вышла, конечно, неприятная, но, право же, сэр, вы чересчур строго себя казните. Неумеренные возлияния и их последствия — это испытание, через которое хотя бы раз в жизни должен пройти каждый мужчина, иначе как сможет он с пониманием относиться к таким же, как он, незадачливым выпивохам? Касательно же того, что вы, находясь на палубе, явили перед всеми свое естество, — помилуйте, смотрите на вещи здраво, и не такое видывали эти палубы! Да и в мирной сельской жизни нашей с вами родной стороны… я сам, мистер Колли, как я теперь ясно вижу благодаря убедительным разъяснениям мистера Саммерса, пусть весьма опосредованно, несу долю ответственности за ваши злоключения. Ежели бы я не прогневал нашего капитана… а впрочем, это пустое! Лучше сделаю вам одно признание, сэр. Как-то раз компания молодых шалопаев собралась на верхнем этаже дома, и, когда внизу проходил один превредный, всеми ненавистный педель, они из окон по команде помочились ему на голову. И чем, вы думаете, закончилось это скандальное происшествие? А ничем, решительно ничем, сэр! Педель вытянул руку ладонью кверху, поглядел на сумеречное небо, сдвинул брови и раскрыл свой зонт! Притом, клянусь вам, сэр, среди тех молодых повес были и будущие епископы! Пройдет день-два — и мы еще вместе посмеемся над этим комическим эпизодом. Вы ведь, по моим сведениям, направляетесь в Сиднейскую бухту, а оттуда на Землю Ван-Димена. Боже правый, мистер Колли, если верно то, что я слышал о тамошних обитателях, пьяному они скорее окажут радушный прием, чем трезвому. Самое для вас сейчас правильное — это опрокинуть стопочку чего-нибудь крепкого, а после — эля, столько, сколько выдержит ваш желудок. Средство надежное, не сомневайтесь! И скоро все будет рисоваться вам не в столь мрачном свете.

Никакого отклика. Тогда я вопросительно взглянул на Саммерса, но тот не сводил глаз с одеяла, губы его были плотно сжаты. Я развел руками в знак признания своего поражения и вышел из каюты. Саммерс за мной.

— Что скажете, Саммерс?

— Мистер Колли намерен уморить себя.

— Полно!

— Я слыхал, что среди диких племен такие случаи не редкость. Человек там способен просто лечь и умереть.

Я указал рукой на дверь моей каюты, приглашая его войти, и там мы оба сели рядом на койке. Внезапно меня осенила одна догадка.

— Может, он просто фанатик? Не исключено, что он слишком близко к сердцу принимает свое религиозное призвание… Будет вам, Саммерс! Нашли над чем смеяться, право! Из простой любезности могли бы не показывать мне, что мои слова послужили поводом для столь бурного веселья.