Алексей Радов: Smoking kills

Она уже хотела, и смущение кстати сковало. Нечто среднее между бдительностью и жалостью. Проиграть бы быстрее. Он заплатит двадцать тысяч. Кто его девушка. Похожа на брюнетку. Ах, как сдает. Он сдал четырех за полный год. Бился за каждого. Безликие картье отражали обои. На второй заход сразу гремь. Она спросила, как его полное имя. Херувимы хранят хризантемы.

Им было не о чем говорить после вчерашнего. Там была похожая в косынке с плаката. Прислонилась к дереву, обнажила бедра. Пьяные, тайга, ночь. Еще десять. Он снял Хрущева в адеквате. Ее парень любил унижаться, делая вид что плохо зарабатывает. Глаза пробили пол. Сошлось на червях. Не засчитала. Выбрали сорок по три. Тут грубо говоря, или фольксваген, или командир. Остальные не могут такую фразу составить, показать фазу, разбить вазу.

Черского просили сдерживаться уважать старших. Грозили убить, забрать святое. Дома нашли самогонный аппарат, лучше французского перно. Был не этот, от них. Разбили, что плюнуть в душу, не как на желудок. Второе сердце. Еда потеряла облик.

Три подряд. Сняла первую майку. Подумала, стянула джинсы. Раздумала, сняла трусы. Играем на голову. Черский дал два, пришел валет. Затошнило, ничего прекраснее нее. Три двойки. Тот. Черский быстро дал три пэшки, откинулся на длинь. Она осудила, она за Фофанова. Ему нравился Случевский, подпольная революция. Люди не пешки в четыре коня.

Пропало желание, она одела до колен. Тот показал что встал, нарисовал хук мимо. Кто ему тут девочка, с таким желанием. Она полностью разделась без провокации. Тот аккуратно повесил джинсы, оценил свои носки. Предложила на первый навылет. Взял на короля. Тот снял кожанку, вот и пригодилась. Тем кто не любит кожанки завидно где взяли.

Черский не понял, присовокупил на линче. Тот брезгливо дернулся, отодвинул стол. Предложил на пять, так бывает. Где плюс-минус, будет своя цифра. Она изобразила звон разбитого стекла непонятно где. Черский показал берет, вскрыл своими. Она набросила куртку, тормозят. Его нельзя так просто. Переиграли. На двух не глядя.

Сели в закрытую на отличном плюсе. Ее глаза на его лбу.

То ли она смутила, то ли прошлый выбор. Гуляешь ночью, получаешь девятки. Парламент стал так себе. Серый безвкусный дым оседал на воздухе. Взял без трех. С ней и был. Он крутил на гору. На красивых сердечках она прикалывалась. Цены росли, противник набивал карман. Ему и сорок на отлично. Возможно ее копия реальный идеал. Кто-то вспомнился, он бы не стал играть. Все карты заметелили зеркало стола. Два часа на второй ряд. Бывает подряд, бывает короли. Болельщики почти свистели на сдачу по сдаче. На простыне она брезговала нежно обвить. Чувствуя его обоями, она шла на контакт. Рискуя извиниться, Черский съел обе. Платье того же фасона, блеск на лаке. Ее губы молили довольно.

Она вышла, предвкушая расплату. Два на третьей. Три на раз по соглашению.

Дал ногою в лицо. Она вопила, просила вмешаться. Черский добивал в пол. Не хотел улыбаться проигрывая. Она подкрасила ресницы блеском. Похлопала. Объяснили, что не прав. Начертили четыре. Дважды семь. Она повела вчерашне спиной.

Через сорок метров встало шесть: шесть. Один затянул посевную. Водка была плохая, но заразная. Вобла. Глаза встретились. Вреж вышел, пропустил на два. Девушки кричали не трогать. Минуту назад им был не симпатичен трогательный алкаш. Милый, добрый, родной. У него растут двое. Одному стало дурно, он прикрылся пакетом. Забивала покраснел. Он встал, чтобы еще сильнее опуститься на скамью. Блондинка подбежала извиняться. Она расцеловала побледневшего якобы по-русски.

Жертва махал по воздуху, изображая интоксикацию. Вместо воблы на столе киска.

— Хочу вашу водку!

— Между прочим не курим.

— Я пил отлично, они тоже водку.

— Похож.

— Плесни отравы.

— Мы не пьем с незнакомцами.

Люди были интересные, но не было запивки. Они курили Тройку. Одинокое пиво почти выдохлось. Неподалеку блестела минералка. Наступала ночь. Средний закрыл глаза, ткнул в Черского. Водка обладала огненным послевкусием.

— Его фамилия Черский, — сослужила девушка.

— Вы слишком много времени проводите в постели.

Это уело. Стопарь за стопарем летели секунды. Дым в небо. Возобладала скука. Он обнял их, расцеловал.

— У вас большой завод?

— Завод закрыли когда ты еще головой открывал.

— Играли в футбол?

Из кармана они вытащили колбасу, обломки селедки. Хотелось лимонада, тархуна. Земля размякла, зазеленела трава. Они не хотели новой водки. Сами собой начали драться. Напавший рухнул, в воздухе повисла скорая. Алкоголь тянет на вола. Никогда люди ничего не скажут не близким не общаясь с ними.