Лорен Вайсбергер: Игра на вылет

Чарли смотрела, как Наталья протянула ракетку к ближайшему болл-бою и улыбнулась ему, когда он положил на струны два мяча. Один мяч она аккуратно протолкнула под юбку, после чего подошла к задней линии и расставила ноги. Чарли подпрыгивала на носках, готовясь принимать подачу, однако мяч Натальи полетел в дальний угол зоны подачи, Чарли не успела даже к нему приблизиться. Чарли взяла следующее очко, ударив идеальную свечку высоко над сеткой – мяч угодил на заднюю линию. Наталья выиграла два следующих. 40:15. Чарли почти слышала, как телевизионные комментаторы всего мира на десятках языков сообщают аудитории, что это означает: у Натальи матчбол. Перед глазами мелькнул заголовок: «Снова серебро для Сильвер».

Чарли вдохнула и медленно выдохнула, чувствуя, как опускаются плечи. Ее взгляд замер на мяче. Она великолепно отбила подачу Натальи, затем ответила ударом справа, потом слева. Оба прошли безупречно, каждый раз мяч жестко и быстро пролетал над сеткой и попадал точно туда, куда она хотела. Постепенно она подобралась к сетке, где всегда чувствовала себя уверенно, и направила мяч к задней линии. Наталье будет очень трудно вернуть его в корт… Однако Наталья ответила с удивительной силой. Чарли сделала выпад, но не дотянулась даже ракеткой. А обернувшись, увидела, как мяч упал в паре сантиметров от задней линии – принеся Наталье победное очко.

Наталья упала на траву. Под гром аплодисментов судья на вышке объявил победителя Уимблдона: мисс Иванова. Все трибуны, аплодируя, встали, благодаря соперниц за один из самых захватывающих финальных матчей в истории Уимблдона. На корте началась подготовка к награждению победителей. Чарли посмотрела на гостевую ложу: подруги Натальи обнимались, Джейк и отец выглядели удрученными, Тодд запустил руки в волосы, Марко поклонился обеим девушкам, Пайпер и Ронин вежливо аплодировали победителю. Казалось, только Дэн ею гордился и был готов встретить ее взгляд. Одними губами он прошептал: «Ты сыграла отличный матч».

И словно до этого момент Чарли не понимала, вдруг пришло осознание: все кончено, она проиграла. Следом навалилось болезненное разочарование; и, тем не менее, она могла уйти с Центрального корта с высоко поднятой головой. Она играла с полной отдачей, играла честно. Этого не хватило, чтобы выиграть Шлем – по крайней мере, пока, – но этого было достаточно, чтобы показать средний палец украшенным стразами бюстгальтерам, надменным соперницам, изменщикам-бойфрендам, кричащим на нее тренерам и всей прочей шелухе, которой она позволила просочиться в свою жизнь и долго ее отравлять. Достаточно, чтобы со всем этим покончить.

Чарли с достоинством выдержала послематчевые интервью, произнесла слова благодарности в адрес своей семьи и своей команды и поздравила Наталью с заслуженной победой. Она благодарно помахала болельщикам и быстро покинула корт, чтобы Наталья могла насладиться триумфом. Чарли выложилась на полную, и хотя она допустила несколько ошибок – а у кого не было ошибок в рекордном по времени финале? – она играла на пределе своих способностей. Просто Наталья играла лучше. И заслужила победу.

Конечно, разочарование Чарли не стало менее острым, зато оно не было смешано с сожалением, гневом или стыдом. Благодаря адреналину или эндорфинам, идя в раздевалку, Чарли не чувствовала ни мышечной боли, ни неприятных ощущений от залеченных травм. Все это, конечно, придет. Невозможно сыграть самый длительный финальный матч в истории Уимблдона – и не расплатиться. Однако в тот момент она чувствовала странное умиротворение: она соревновалась на самом высоком уровне и не прибегла к уловкам, чтобы получить преимущество. Впервые за долгое время Чарли было не за что извиняться.

То ли из-за шума и суеты в Зале чемпионов, то ли из-за наползающей усталости, но Чарли не чувствовала тяжелой руки на своем предплечье до тех пор, пока не стало больно. Встревоженная, она резко обернулась. Тодд уставился на нее с выражением откровенной ненависти.

– Что, черт побери, ты там делала?! – проговорил он таким громким шепотом, что все вокруг мгновенно притихли.

Чарли была настолько потрясена, что не нашлась с ответом.

– Ты меня слышишь? А, проигравшая? Не хочешь объяснить, как человек в здравом уме мог слить весь сет из-за двойной ошибки? Пожалуйста, изложи мне свой блестящий анализ, потому что я ни хрена не понимаю.

Если кто-то из организаторов, линейных судей, тренеров или журналистов не слышал первую фразу Тодда, то сейчас он точно привлек всеобщее внимание. В зале воцарилась мертвенная тишина; Чарли подумала, что его слышали болельщики на корте. Ошарашенная, она не могла вымолвить ни слова. Не могла даже попросить его убрать руку, которая больно сжимала ее предплечье.