Лорен Вайсбергер - Игра на вылет

– Он? Ты действительно так думаешь? – Чарли не удержалась от слез.

– Не плачь. Все хорошо. Правда хорошо, клянусь.

Чарли вытерла глаза.

– Нет, я очень рада за тебя. За вас обоих. Просто… вам будет трудно. Ты, наверное, понимаешь.

Джейк кивнул.

– Конечно, будет чертовски трудно. Мы договорились держать все в секрете. Хотели посмотреть сначала, что между нами происходит, прежде чем выкинуть какую-нибудь глупость и без необходимости поломать свою жизнь. Но мы любим друг друга. И не намерены больше это скрывать.

У Чарли сжалось сердце от тревоги за брата. Ну почему все так сложно? Казалось бы, главное – встретить своего человека, а не гадать, как это воспримут окружающие. Но Бенджи и Джейк были публичными людьми, и им предстоял тяжелый путь.

– Он не просто футболист НФЛ, а квотербек. И не просто квотербек, а второй после Тома чертова Брэди. Верно говорю? – спросила Чарли.

– Да. Продолжай.

– И этот весьма мужественный спортсмен к тому же считается половиной одной известной гетеросексуальной пары. Наталья что-нибудь знает?

Джейк пожал плечами:

– Вряд ли, она слишком поглощена собой. Ей важно, что Бен приезжает на фотосессии; ее не волнует, чем он занят в остальное время.

– Романтика!

– Чарли, обещай, что ничего не расскажешь. Ни Наталье, как бы сильно она тебя ни разозлила, ни Марко, ни Пайпер.

– Даю слово.

– Нам с Беном нужно время, чтобы понять, как быть дальше. Придумать лучший способ выкрутиться.

Чарли положила руку на плечо брата.

– Джейк, я понимаю, у вас с Бенджи много трудностей… но я очень рада за тебя.

– Спасибо, Чарли. Он замечательный.

Чарли обняла брата и вдохнула знакомый аромат. Она еще никогда не видела его таким счастливым.

Телефон Чарли пиликнул. Она достала телефон из сумки, и они оба посмотрели на экран.

Давай встретимся.

– Он тебя любит, – сказал Джейк. – Кто бы мог в такое поверить?.. Мы оба нашли великолепных парней.

Ее сердце забилось немного быстрей, однако Чарли быстро вспомнила то унижение, которое испытала, когда, прижав ухо к двери Марко, думала, где он и что делает.

– Да, – поспешила она согласиться, ставя на стол чашку. – Пошли, мне нельзя опаздывать.

Уимблдон.

Июнь 2016 года

– Шевелись! – кричал Тодд с края корта. – Что ты мнешься! Не умрешь, если немного подвигаешься.

«Знаю, что не умру, – огрызнулась про себя Чарли. – Просто не хочу еще полгода провести в хирургии и на реабилитации. Трава скользкая, придурок, забыл?»

И все же она знала, что Тодд прав: именно в тот момент, когда боишься падения или травмы, ты падаешь, получаешь травму или проигрываешь матч. Поэтому на корте так важно отметать настойчивые, пугающие мысли о скользкой траве, более быстрой, чем ожидалось, подаче соперника, криках болельщиков, внезапной боли в локте, невнимательном судье на вышке, поте, стекающем на глаза, и том идиоте в неоновой рубашке, который все никак не усядется на трибунах… Мозг обрабатывает все картинки, запахи и звуки, которые соревнуются за внимание теннисиста. Лишь немногие из спортсменов – через тренировки, опыт и настойчивость – вырабатывают в себе достаточную психологическую устойчивость, чтобы от всего этого отрешиться. Именно поэтому сотни теннисистов имеют отличные удары, но только единицы становятся победителями.

Дэн ударил еще один мяч по линии, который Чарли взяла, но следующий был укороченный, и, чтобы успеть его взять, ей пришлось со всех ног бежать к мячу и высоко подпрыгнуть.

– Шевелись! – проревел Тодд.

Чарли чуть-чуть не дотянулась.

– Это было подло, – пробормотала она.

– Ничего подлого! – кричал Тодд, расхаживая взад и вперед. – В тебе метр восемьдесят два роста, и ты четвертая лучшая теннисистка во всей гребаной вселенной. Ты должна успевать!

И так продолжалось еще двадцать зверских минут, пока их время на корте не истекло. Мокрая от пота, уставшая до изнеможения, Чарли напряглась, ожидая оценки Тодда.

Через несколько секунд, уже вытерев лицо полотенцем, она взглянула в сторону тренера, который смотрел на нее с выражением, похожим на откровенную ненависть.

– Что? – не смогла она удержаться от вопроса.

Тодд продолжал так же молча смотреть. Затем с отвращением покачал головой.

– Ты боишься. Боишься, черт побери! Не могу поверить своим глазам. После всего, что мы сделали, – после всего, что я для тебя сделал, – ты до сих пор переминаешься с ноги на ногу, как хренова любительница.