Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула маленькая фигурка. Я позволила себе выдохнуть. Райдер подкрался к кровати. Я перекатилась, прижимаясь к стене. Матрас содрогнулся, когда он устроился рядом со мной. В следующее мгновение под одеялом разлилось пятно мягкого желтого света. Маленький фонарик не привлекал внимание.

Райдер подтянул ноги к груди, прижимаясь к моим коленкам. Он сделал глубокий вдох.

– Жил да был плюшевый Кролик, и поначалу он был невозможно красивым.

Судорожно вздохнув, я перевела взгляд на Райдера и как будто увидела его в прошлом.

– Помнишь, как ты читал мне?

Он кивнул, и улыбка тронула его губы.

– Конечно.

Я больше ничего не сказала, пока мы шли в комнату для индивидуальных занятий. Здесь было прохладно, и я порадовалась, что надела рубашку с длинным рукавом.

Райдер включил свет и положил мою сумку на стол.

– Так почему ты перенесла занятия в библиотеку? – спросил он, пресекая мои попытки возобновить разговор о колледже.

Вчерашний вопрос Эйнсли снова всплыл в голове, но я прогнала его. Я могла бы сказать, что приняла такое решение из‑за Пейдж, но догадывалась, что сейчас ему вряд ли хочется это слышать.

– Я подумала… так проще.

Парень кивнул в ответ.

Я задержала на нем взгляд, а потом подошла к своей сумке и расстегнула «молнию». Металлический звук эхом разнесся в прохладном воздухе, отражаясь от белых стен. В комнате стояли лишь круглый стол и четыре стула. Одинокий черный маркер «Шарпи» валялся на столе.

Райдер сел и откинулся назад, закидывая руку на спинку соседнего стула. Он посмотрел на меня, и на его губах заиграла легкая дразнящая усмешка. Наши взгляды столкнулись и не отпускали друг друга. Я почувствовала трепет в груди. Усмешка сменилась улыбкой, и трепет усилился.

– Почему ты смотришь… на меня… так? – Лишь только эти слова слетели с моих губ, как мне захотелось вернуть их обратно. Что за глупый вопрос.

Ямочка появилась на щеке.

– Мне нравится смотреть на тебя.

Мои брови поползли на лоб.

Он хмыкнул.

– Прозвучало жутковато, да? Я имел в виду, что… ну, да, мне нравится смотреть на тебя. Как бы тебя это ни пугало.

Улыбаясь, я покачала головой.

– Меня… не пугает. Я просто…

– Что? – спросил он, когда я замолкла.

Что я могла ему сказать? Что я не понимаю, почему ему нравится смотреть на меня? Что у него есть объекты поинтереснее? Представляю, как нелепо это прозвучало бы. Я вовсе не считала себя самой уродливой в мире. Я… думаю, я была очень даже ничего. Хотя не обольщалась по поводу своей внешности и уж точно не стала бы сравнивать себя с Пейдж, Кейрой или Эйнсли.

Я тряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться на чем‑то другом.

– Ты хочешь… первым? – предложила я, доставая тетрадку, а из нее – сложенный листок с отпечатанным докладом.

– Хотелось бы. – Райдер наклонился вперед и ухмыльнулся. – Но я еще ничего не написал.

У меня отвисла челюсть.

– Что?!

– Да ладно, я потом. – Он небрежно махнул рукой. – Давай ты сначала.

– Ты что, только и делал, что рисовал, в классе? Не работал над…

– Я напишу, Мышь. Обещаю. – Парень поднял руку и пошевелил мизинцем. – Клянусь.

Я вздохнула.

– Не нужны мне твои клятвы на мизинцах.

Райдер улыбнулся и, снова откинувшись назад, скрестил руки на груди. Глубоко вздохнув, я уставилась в текст. Поначалу слова расплывались, как будто что‑то мешало в глазу. Пульс заметно участился. Я сделала глубокий вдох, и воздух застрял в горле.

– Ты справишься, – спокойно произнес он.

Я ненадолго закрыла глаза. Я могу это сделать.

– В Соединенных Штатах Америки… существует т‑три ветви…

И я это сделала.

Ну, конечно, с трудом, запинаясь, и, кажется, с первой попытки не уложилась в три минуты. Наверное, растянула на все десять, пока цеплялась за каждое слово, заикалась, язык не успевал за глазами, которые бежали вперед, и возникала путаница. По предложению Райдера, я попробовала читать сидя. Потом опять стоя. Я проделала это столько раз, что, наверное, выучила текст наизусть.

Райдер проявлял невероятное терпение, что повысило его шансы перейти в статус святого – в самом деле, кто бы отважился слушать мои паузы и заикания, да еще в виде школьного доклада с десятикратным повтором? Если записать мой монолог на пленку, Сатана мог бы прокручивать его в режиме нон‑стоп, чтобы мучить людей в аду.

– Меня… бесит, что приходится задумываться над каждым словом. – Я села, уронив листок на стол, а руки на колени. – Позорище какое‑то. Надо мной будут… смеяться.