Ален де Боттон - Курс любви

Даже страхи Уильяма и Эстер милы, поскольку их так легко унять и они так не связаны с тем, что действительно страшит в этом мире. Их пугают волки и чудовища, малярия и акулы. Детям, конечно же, нужно пугаться: просто у них в сознании нет верных объектов – пока. Им не сообщают о подлинных ужасах, ожидающих их во взрослой жизни: эксплуатации, обмане, крушении карьеры, зависти, одиночестве и смерти. Детские тревоги – это предчувствие истинных взрослых страхов, но когда им придется с ними столкнуться, то мир не станет их утешать или по-родительски обнимать. Эстер все время приходит в спальню Рабиха и Кирстен около двух часов ночи, неся с собой Добби и жалуясь на плохие сны про драконов. Она ложится между ними, закинув по ручонке на каждого родителя и касаясь ногами их ног. Ее беспомощность внушает им ощущение силы. Спокойствие дочери целиком в их власти. Они убьют глупого дракона, осмелившегося здесь появиться. Они следят за тем, как она вновь засыпает, слегка подрагивая веками и прижав к себе Добби. Сами родители еще какое-то время не спят, взволнованные, поскольку знают: их маленькая девочка непременно вырастет, покинет их, будет страдать, будет отвергнута, и сердце ее будет разбито. Одна в большом мире, она будет тосковать по утешению, но окажется не досягаемой для них. Объявятся в конце концов и настоящие драконы, а мама и папа будут не в силах прогнать их.

Не только дети ведут себя по-детски. Взрослые тоже временами бывают игривыми, глупыми, капризными, ранимыми, истеричными, перепуганными, несчастными, ищущими утешения и прощения.

Мы хорошо привыкли видеть прелесть и хрупкость в детях и соответственно приходить им на помощь и утешать. Рядом с ними мы знаем, как отрешиться от худшего в нас: принуждения, мстительности и ярости. Мы способны отказаться от своих ожиданий и требовать немного меньше, чем обычно: мы медленнее впадаем в гнев и чуть больше осведомлены о неосуществленных возможностях. Мы с готовностью обращаемся с детьми с той мерой доброты, какую до странности не желаем выказывать нашим сверстникам.

Чудесно жить в мире, где так много людей проявляют заботу о детях. Было бы еще лучше, если бы мы жили в мире, где проявляют чуть больше внимания к детям, страдающим внутри нас.

Первая заповедь Рабиха с Кирстен в отношении к Эстер и Уильяму (и она стоит бесконечно выше любой другой) – это быть добрыми, поскольку повсюду они видят примеры, что происходит, когда выросшим детям недоставало любви: срывы и огорчения, позор и пагубные страсти, хронические провалы уверенности в себе и неспособность создать крепкие отношения. По мнению Рабиха и Кирстен, когда родители отдалены или деспотичны, ненадежны и отпугивают, дети не смогут воспринимать жизнь во всей полноте. Никому не дано стать до того сильным, чтобы потягаться с жизнью, считают они, если он ни разу не был обласкан беспредельным и непомерным пониманием взрослых. Как раз поэтому они и стремятся отвечать на каждый вопрос с лаской и чувствительностью, делать дни запоминающимися, читать вечерами длинные истории, вставать с рассветом поиграть, вести себя спокойно, когда дети делают ошибки, прощать им озорство, позволять оставлять свои игрушки на ночь разбросанными по ковру гостиной. Их вера в силу родительской доброты достигает пика в самые первые годы жизни Эстер и Уильяма, особенно тогда, когда те наконец-то засыпали в своих кроватках, беззащитные перед всем миром, когда их дыхание становилось легким и ровным, а их точеные пальчики сжимались, прихватывая любимые одеяла. Однако ко времени, когда каждому исполнялось пять лет, видится уже более сложная и беспокойная действительность: Рабих с Кирстен, к своему удивлению, ставят под сомнение пределы доброты. Однажды в дождливые февральские выходные Рабих покупает Уильяму оранжевый вертолет с дистанционным управлением. Отец с сыном отыскали его в Интернете несколькими неделями раньше и с тех пор только и говорили об этой игрушке. Итак Рабих накопил денег, хотя и не было надвигающегося дня рождения или достойных подарка отметок в школе. Все равно игрушка наверняка доставит им много часов удовольствия. Однако всего через шесть минут после запуска, когда под командой Рабиха вертолет парит над обеденным столом, с рулевым управлением что-то случается, игрушка врезается в холодильник, а задний винт разлетается на куски. Вина определенно лежит на производителях игрушки, но, как ни печально, их на кухне нет, так что сразу же (и не в первый раз) объектом жгучей досады ребенка стал Рабих.