Рэмси Кэмпбелл - Усмешка тьмы

– Только не смейся сейчас, хорошо? – говорю я и понижаю голос, чтобы Биб не услышала: – Та распечатка – единственная копия моей писанины, – эти слова предназначены скорее Кирку, нежели ему. – Вирус обкорнал мой файл.

– Не может быть, – заявляет выскочивший чертиком из табакерки Джо. Заявляет этаким обвинительным тоном – видимо, стремясь обелить свою жалкую репутацию компьютерного профи. Я хочу заткнуть его как-нибудь – но тут Кирк коротко спрашивает:

– Когда?

– Когда вы в следующий раз будете где-нибудь неподалеку?

– Сегодня мы тут точно задержимся.

– Тогда не могли бы вы забрать все сейчас? – когда Кирк с некоторой неохотой кивает, я добавляю: – Я поеду с вами.

– Что-то мне не верится… – гнет свое Джо. Я не собираюсь тратить время даже на обдумывание того, какое ему вообще собачье дело до меня и моих проблем.

– Я сделаю копию, – говорю я. – Второй экземпляр. На всякий пожарный.

– Я могу сделать ее сам и послать тебе по почте, – предлагает Колин.

– Ты знаешь, почему я не хочу, чтобы текст выходил из-под нашего ведома.

Николас глядит на родителей Натали, привлекая их внимание. Вся троица заодно с Джо показушно хмурится, явно притворяясь ради Натали, а та спрашивает:

– Саймон, неужто это прямо сейчас так важно?

– Жажно! Жавно, – нечеловеческим усилием я выплевываю после паузы: – Да.

Она пожимает плечами и, явно разочарованная, отворачивается от меня. На запоздалое поздравление с поцелуем она почти не реагирует.

– Снова Годо, – говорю я остальным. Не помню, сказал ли я это самой Натали. Неважно. Марк снова посмеивается над моей напастью. Когда я ухожу вслед за командой своих издателей, он говорит мне:

– Увидимся, Саймон. Это ведь только начало твоего дня.

– Где он научился так говорить? – спрашивает Николас.

Я резко поворачиваюсь к нему. Оказывается, он спрашивает Натали – голосом, полным невыносимых покровительственных ноток. Прежде чем я произношу хоть слово – прежде чем убеждаюсь про себя, что оно прозвучит внятно, – он улыбается мне так, что хочется начисто срезать ему лицо с черепа.

– Не волнуйтесь, Саймон, – говорит он. – Вы оставляете их в самых лучших руках.

Я вижу, что родители Натали с ним согласны. Я мог бы поспорить – но не усугубит ли это и без того дрянную ситуацию? С медлительностью, которая только и разделяет мои слоги, я предупреждаю:

– Толь ка безфо ку сов.

Кирк открывает парадную дверь. Ледяное щупальце ночного воздуха обвивает заднюю часть шеи, по ушам бьют взрывы и куранты.

– Взрывают старые запасы, – кажется, именно это говорит Колин.

– Отмечают приход Нового года, – просто констатирует Кирк.

Я не ухожу сразу – я ощущаю, что родители Натали, и с ними, что даже хуже, Николас, ждут, пока я уйду. Джо одаривает меня неуместным дружелюбным взглядом, в то время как Натали держится отстраненно и холодно. Под конец, незамеченный всеми, кроме меня, показывается Марк, и его лицо – это лицо Табби Теккерея, только более живое, более блестящее; мерзко то, что лица всех присутствующих здесь – это вариации на тему Табби.

Конечно, это всего лишь наваждение. Но ни в чем нельзя быть уверенным на все сто.

– Не делай ничего, чего не сделал бы на твоем месте я, – пулеметом строчу я в сторону мешкающего Николаса и отступаю в царящий на улице мрак.

Мы проехали всего несколько миль, когда меня подмывает попросить Кирка отвезти меня обратно в Виндзор. На пути в Лондон мы минуем парк в Эгхеме. Бросив взгляд на тотемный столб вдалеке, я легко представляю, как нас подкарауливает нечто о сотне масок с широко раскрытыми глазами – как оно ползет за нами по замерзшей траве, подстраивается под нашу скорость. Мне даже кажется, что оно вытягивается, чтобы держать меня в поле зрения, если только к нему не добавилось еще одно бледное лицо. Впрочем, больше всего меня занимают мысли о Марке. Откуда берется его веселье? Если он выйдет из-под контроля, я уверен, на меня возложат ответственность его бабушка с дедушкой и, скорее всего, Николас, но должен ли я сам винить себя? Вернуться в Виндзор – не вариант; мое присутствие может только усугубить проблему, какой бы она ни была. Звонок Натали вряд ли поможет, да и по какой причине мне ей звонить?

Я стараюсь сосредоточиться на нашей поездке, но мой перегруженный мозг почти не соотносит происходящее с реальностью.

Мне почему-то не видно здания общежития в Эгхеме, но прекрасно видна компания из нескольких человек, танцующих на дороге, что некогда вела к нему. Они настолько полные, что удивительно, как им вообще хватает ловкости для танца. Конечно, хлопает на ветру ткань их мешковатых костюмов, а не отвисшая мертвая плоть. А бензоколонка «Фрагойл», похоже, безлюдна – или то оскаленное лицо в окне мне не мерещится? Когда мы проезжаем мимо, оказывается, что это просто плакат на стекле. Вспышки праздничных фейерверков – огромные, на все небо – ослепляют меня, и я позволяю себе смежить веки; открываю глаза я только на третьей миле Грэйт-Уэст-роуд. Такое обрывочное стробоскопическое перемещение пугает меня, и я пытаюсь завязать разговор: