Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

И вновь запиликал сотовый.

— Слушаю.

В трубке смеялись, гоготали. И опять мягкий говорок Мишки-Солнца:

— Не передумал? Я через пространства вижу… Тебе, малыш, одиноко… А тут у нас рассказали историю, будто осетра подцепили на Енисее, размером с весло. Вытащили, а внутри знаешь что? Золотая медаль Героя Соцтруда. Кто-то вместо блесны использовал… Н-ну вы тут дошли, друзья мои!

— Перестаньте! — буркнул Алексей. Господа обедают.

Но тот умный, понял, что перебрал, мигом сменил тон и этак доверительно:

— Я один из номинаторов на премии в Штатах и в Европе. Мне обещают даже нобелевские списки показывать… — Господи, всю жизнь блефует. Еще в советские времена, когда никого из их компании никуда за рубеж не выпускали, у него на лацканах пиджака вечно блестели значки со всякими иностранными аббревиатурами. Таились они у него и за лацканами — иногда Мишка с многозначительным видом отгибал лацканы и показывал. Уверял, что он член многих академий и ассоциаций… Мишка-Солнце любил юмор, брал пример с великих физиков современности. Бузукин его прозвал «многочлен Ласкаля» (переиначив имя великого Паскаля), студенты с восторгом запомнили.

— Кстати… — продолжал ворковать, как голубь, в трубке тенорок Белендеева. — У тебя есть что-нибудь архиважное? Хочется чудес. Все чудесатей и чудесатей.

Да, чудес хочется. Во всем Институте биофизики осталась, дай Бог, половина народу. Не нужны государству, засыпанному пустыми полиэтиленовыми бутылками, новые материалы на производство бутылок, которые после употребления легко и безвредно разрушались бы… Не нужны биолюминесцентные индикаторы здоровья — до сих пор выпускаем опасные ртутные термометры… Не нужна экологическая биотехнология… А ведь столько накопили ядовитых отвалов!

Ах, если бы сейчас с неба в руки Алексею Александровичу упала пачка денег… Что бы он сделал? Если бы много денег — осуществил бы тайную свою мечту, построил «Трубу очищения». Он никому о ней не рассказывал, лишь однажды, будучи в новосибирском Академгородке, разоткровенничался. Коллеги снисходительно поулыбались… Хотя лишь на первый взгляд идея безумна и вполне может себя окупить…

Мы живем в замаранном мире, дышим дымом, потребляем черт знает что (взять хотя бы диоксин, рождающийся в наших чайниках из хлорированной водопроводной воды), уши забиты грохотом, глаза раздражающей мерзостью бытия! И люди в правительстве, на заводах, где угодно, принимающие решение — сокращенно ЛПР, — поголовно больны спешкой, жестоки, не думают о последствиях. Если где-нибудь в лесу, в горах выбрать клочок живой природы, чтобы было здоровое озеро, цветы, птицы, животные, и там читать для ЛПР лекции по экологии, просвещать их, показывая, как работает природная экосистема, живая цепочка в воде и воздухе, и как легко ее прервать… А главное — чтобы они все поспали одну-две ночи в «Трубе очищения»…

Что это и для чего? Если мы представляем собой тончайший механизм природы, куда хитроумней компьютера и куда более ранимый, то, может быть, сны — это каждодневная коррекция мощными силами космоса нашей «электронной» системы? Причем, учитывая, что каждый человек — по задаткам гений, то почему бы, давая человеку возможность выспаться как можно ближе к неискаженным полям космоса (например, в горах), не помочь ему стать хотя бы добрей? А поскольку нет возможности проводить ночи непосредственно на горе Эверест или горе Арарат, почему бы не поднять над человеческим телом некую вертикальную трубу из токопроводящего металла, которая отсекала бы вредные боковые электрические и магнитные помехи?..

Алексей Александрович давно уже отключил сотовый телефон и брел по городу к сестре, за мамой.

А куда еще податься? Что роднее родных?..

По длинному темному, при одной горящей лампочке в конце, коридору общежития аспирантов в поздний этот час плелся уже крепко навеселе неугомонный заграничный гость Белендеев все в том же затрапезном, джинсово-молодежном виде, в сопровождении долговязой дамы в короткой юбочке, на шпильках, на плечах ее болталась накидка из песца или волка, сразу не разобрать.

Вид дамы мигом переменился, как только она постучалась и в отворенную дверь хлынул свет: стали видны сквозь косметику все овражки на лице женщины, которой далеко за двадцать.

За порогом переминался рослый юноша в китайском спортивном костюме, в тапочках на босу ногу, чесал затылок. Он явно в этот час никого не ожидал.