Сергей Кузнецов - Учитель Дымов

Борис даже не захохотал, а страшновато заухал в ответ.

– А где шарашка была? – спросил Володя. – Под Казанью?

– Нет, в Тушино, – ответил Борис. – А что?

– Да знакомый у меня под Казанью был, Валя Глуховский, Валентин Иванович. Не встречал?

Борис задумался.

– Молодой такой, да? – сказал он. – В очках? Ему еще пальцы на следствии сломали.

– Точно! – Володя стукнул ладонью по столу.

Женя ясно, как будто не прошло стольких лет, увидела кривой уродливый палец Валентина Ивановича, вспомнила гадливую дрожь, пробегавшую вдоль позвоночника. Сломали на следствии… вот оно, значит, как.

– А ты, я гляжу, профессором стал, – сказал Борис, накладывая себе картошки. – Папа бы гордился, я тебе точно говорю!

– Ну, я пока не профессор, – ответил Володя, – только преподаватель. До профессора еще надо поработать немножко.

– А помню, когда ты мальчишкой был, – продолжил Борис, – ты все хотел строить новый мир. Мировая революция и прочий троцкизм. Надо ставить крупные задачи! Стремиться к грандиозным целям!

Володя скривился:

– Молодой был, глупый. А знаешь, когда мне расхотелось строить новый мир? В пять утра 14 марта 1933 года. Помнишь дату?

– Такое не забывается, – кивнул Борис. – Выпьем за нашу удачу! Как-никак, оба живы остались – большое дело по нашим временам.

– Я предпочитаю малые дела, – ответил Володя, – но за удачу – выпью.

Они выпили, и потом еще, и засиделись за полночь, так что Женя отправилась домой, а Валерка с Олей ушли спать. Водку братья допили, но все равно продолжали спорить.

– Малые дела, – говорил Володя, – вот что реально изменит мир. Достаточно революций, довольно террора. Только воспитание людей, только мелкие перемены. Шаг за шагом, медленно, но верно.

– А скажи мне, – усмехался в ответ Борис, кивая на трофейные Selza на запястье брата, – ты ведь был на фронте, правда? Не отсиживался за спинами товарищей, ходил в атаку, воевал, да?

– Все так, – кивал Володя, – и в атаку ходил, и воевал.

– Но ты же там, на фронте, не верил в мелкие перемены, шаг за шагом? Ты знал, что есть враг и нужно его уничтожить.

– Так то на фронте!

– Здесь то же самое. Мы знаем, что есть враг. И знаем, что это – наша война. Мы можем дезертировать, но нельзя говорить, что дезертировать – это правильно. Если мы не сражаемся – это значит, мы струсили. Нас просто сломали.

Они говорят всю ночь, и всю ночь Валерка не спит, вслушиваясь в каждое слово. Он знает, это очень важный разговор, его надо запомнить на всю жизнь.

Наутро дядя Боря уже не казался Валерке страшным – может, потому, что надел папину рубашку с коротким рукавом и папины же полотняные штаны.

– Тебе, Борька, в твоем костюме нельзя здесь на улицу выходить, – сказал папа. – Люди шарахаться будут.

После завтрака тетя Женя сказала строгим тоном, как всегда не допускающим возражений:

– Валерка, отведи нашего гостя к морю, покажи ему, где ты с мальчишками купаешься, а мы потом вас догоним, у нас дела по дому.

Валерка покорно кивнул: он давно понял, что спорить с тетей Женей бесполезно, а до переходного возраста, когда захочется испытать это знание на прочность, оставалось еще года четыре.

И вот они вдвоем идут знакомой дорогой, море виднеется где-то вдалеке, между вершин кипарисов.

– Дядя Боря, – говорит Валерка, – а почему вы раньше к нам не приезжали?

– А я, Валера, жил очень далеко. Долго ехать было. И адреса не знал.

– А вы путешественник? – спрашивает Валерка с надеждой, потому что если дядя путешественник, то все становится на свои места: он побывал в страшных переделках, сражался с дикарями и пиратами, и немудрено, что вчера Валерка немного напугался и даже принял родного дядю за шпиона.

– Можно и так сказать, – отвечает дядя. – Уж во всяком случае, поездил я по свету немало.

– А в Москве были?

– В Москве тоже был. Совсем недавно.

– Это как в песне, знаете? – И Валерка поет:

Из-под лохматых бровей дядя удивленно смотрит на Валерку:

– Откуда ты все знаешь? Это ж про меня песня! И про землянки, и про тайгу, и про два срока! В окопах только не довелось, но это твой папа за меня выполнил.

– А в Турции вы были?

– В Турции не был.

– А она совсем близко, вон там! – Валерка показывает в сторону моря. – Этот берег наш, а тот – турецкий.

– Да, близок локоть, да не укусишь, – загадочно говорит дядя.