Алексей Шепелёв - Настоящая любовь / Грязная морковь

Да какой из меня отламыватель? Хотя, впрочем, отломлю запросто – иль охуюжу вон той очень дубовидной железячкою по длинным… рукам, губам! Как же быдь? Они не уходят.

Яна опять. Танцует и всё такое… Раз – опять куда-то уходит.

– Опять в туалет? – шучу я.

– Да, – тихо говорит Паша и ещё больше краснеет.

Он сел на грудь Крисс, но не перенёс всю тяжесть своего тела на неё – он опирался на колени.

Крисси застонала и проснулась. Протирая глазки, она вымолвила:

– Скотт?

Голос Скотта звучал неестественно.

– Да, детка, это я. Молчи, иначе я перережу тебе глотку, – Скотт приставил лезвие ножа к горлу сестры. – Видишь этот нож? Им я изуродую тебя. Буду отрезать волосы, разрежу нос, вырежу глазные ягодки – и съем их! Надрежу твои губастые губы! Разрежу… нет – разорву рот! До ушей! Сами уши сделаю прямоугольными. Буду вбивать нож между твоих зубов… А что же я сделаю с языком?!. Сам пока не знаю… Это очень важно… Это очень важное дело – очень важная часть тела… Потом – это лезвие войдёт в тебя и достанет твои внутренности… Но сначала другое лезвие войдёт в тебя! Ты не знаешь какое? Не знаешь, как оно входит? Сейчас узнаешь. Да зачем?! Вот тебе и язык!

Скотт приподнялся на коленях, расстёгивая… (нож был в зубах). Крисси выскользнула из-под него и ударила сзади в пах.

Крисс разбудила Сэма и Тессу.

– Жалко в туалете нет камеры! – шучу я. – Такая, знаешь, говорили, есть штука в Интернете: камера устанавливается в сортире или в женской раздевалке, и всё это транслируется в режиме реального времени, представляешь? Жалко, что 15 кадров в секунду! Это мало – видак – 25 кадров… Плохо смотрится…

Паша весь закраснелся, замялся и выдавил:

– Там была камера… Мой брат – ну, Хакер – снимал и туда поставил…

У меня спёрло дыхание.

Яна уже по-другому относится, да и я спасовал. Ей 18, а Леночки 15 или даже 14 – хочется поновее… В клубе дискач, выпить нету – все вялые… Куришь всё вподряд, каждую менуту. Молчание – менту!

Ходишь за Леночкой, как бык за ведром дроблёнки. А Леночка ничего! Курет. Пьёт. Все лапают. Ночью смеётся на всю деревню, матом чешет, димедрол глотает (потом узнал).

У меня спёрло дыхание.

– Какая? Такая маленькая?!

– …Простая, Sony.

– Хэндикам, что ли?

– Вот-вот, хэндий…

– А запись есть? У кого? Кто заходил из…

– Да там одни бабы, неинтересно… Запись-то есть… Одно старьё, только Янка… Ничего не видно – они садятся, затемняют, видно только, как подходят… Одна невеста сесть не может, фата мешает…

(Я весь затрясся, чуть не лишившись рассудка…)

Нет курить – готов вывернуть наизнанку какого-нибудь шершня. Бычки ещё собирать… Совсем мне плохо… В клуб – в коротенькой маечке и в трико (я уж скатился на уровень Фомы – и до лампочки, главное!), не пью, не пил… потом резко схватил два стакана от левой раздачи и – так же резко – отчаяние отчалило… Как какое-то вкино !.. Орало попса, все переминаются под неё на улице. Я стоял с Янкой в клубе, но она внезапно ушла – не нравится ей молчание. А что я могу ей рассказать? Почему я/должен/всегда что-либо рассказывать?! Я схвотил удодский потефон и ебахнул ево об землянку! На х..!

Было уже часов 10—11. В темноте светящийся экран. Там тоже 22 с копейками!.. Кафельная стена, трещание ламп дневного света, вдруг всё заслоняет фигура Яны, мутно маячит её белое платье, она подходит… Я нажал на паузу и начал смотреть в раскадровке… Я не могу…

Стук в окно, я весь передёрнулся…

Тут всплыл московский шершен, я сунул ему в глотку бутылочку (пустую и свежую) и всадил пинка по затылку, а потом по тыкве. А этих московских было не к месту человек уж 7. Увидев меня, выволаки… вернее, московского «босса», рэпера, выволакивающего меня из клуба, некто Шлёпа или Краб…

Стук в окно, я весь передёрнулся (вернулись родители). Молниеносно я нажал на eject, потом выдернул видак, включил ТВ и побежал открывать.

Я, конечно, не заметил, что в таких просмотрах я провёл три часа и пропустил ужин (обычно я ужинал в девять). Ничего, только сейчас все лягут, настрою опять – найду то место, поставлю на паузу, а телек пока выключу…