Алексей Слаповский - День денег. Гибель гитариста. Висельник

Касательно же потомства — с обоюдного согласия решили подождать.

Университет заканчивать нужно, сказала она. А потом стать свободным специалистом. Психоаналитиком. Ведь до чего мы дикие, у нас только талдычат на всех углах о психоанализе, а уже каждому нужен свой психоаналитик, как свой зубной врач! — горячо говорила она. У меня есть способности и понимать людей, и даже на них действовать, я чувствую. Хочешь, попробую на тебе?

Я охотно соглашался. Действовало.

Однажды, мотаясь по городу, я остановился перед перекрестком и рассеянно поглядывал на аллею широкой улицы, разделяющую две полосы движения. На лавочках сидели разные люди: погода погожая.

Вон юная парочка сидит, девушка очень похожа на мою жену. Уже загудели сзади, требуя, чтобы я поехал — зеленый свет давно, — а я все смотрел и все никак не мог решиться понять, что это моя жена и есть. Наконец я опомнился, переехал перекресток, нашел свободное место у тротуара, вышел — и за деревьями, за коммерческим киоском, за остановкой троллейбуса стал пробираться так, чтобы оказаться у них сзади.

Они были довольно далеко, но по каким-то признакам я видел, что говорят они тихо и задушевно. То он что-то скажет, то она. То — помолчат. Это молчание меня больше всего и взбесило. Понимаете, когда встречаются просто знакомые и присаживаются поболтать — ну как, мол, дела, — в их разговоре пауз не бывает. Паузы, а иногда и просто молчание, — бывают только у близких. Так, недавно мы с ней лениво лежали на берегу реки, просто смотрели на воду, на небо, держались за руки — и молчали. Кажется, молчали полдня не было необходимости говорить, потому что я думал о ней, а она обо мне, и, значит, мы мысленно разговаривали. Она потом сказала мне, что иногда явственно слышала мой голос. «Так и мысли читать научишься», — сказал я. Она рассмеялась.

Вечером я ничего не стал у нее спрашивать. Я знаю еще одну тонкость: есть привычные места встреч. Сперва они выбираются случайно: шли — и сели на свободную лавку. А потом это уже становится ритуалом, в этом уже что-то такое… «На том же месте, в тот же час», вот именно! И, колеся изо дня в день по городу, я не менее пяти-шести раз проезжал мимо этой аллеи. И ровнехонько через неделю увидел их — на том же месте, в тот же час. Ну, разве что лавка была другая, потому что «их» лавка была занята группой пьющих пиво и харкающих плевками и словами подростков. На этот раз я не стал выслеживать и присматриваться, с первого взгляда было видно, что говорят они тихо, задушевно. Можно сказать, лирично. Можно сказать, с печалью.

Ревнивцы бывают прямолинейно вспыльчивые — и изощренные, притом, что оба типа имеют несомненную манию. Прямолинейно вспыльчивый, едва почуяв повод для ревности, тут же берет супругу за грудки (часто — буквально) и требует объяснений, объяснениям не верит, но тем не менее после продолжительного скандала на время успокаивается. Ревнивец изощренный любит намекнуть жене, что он нечто знает, изводит ее этими намеками и доводит до того, что она сама спрашивает: да в чем ее подозревают, наконец! После этого подозрения помаленьку, в час по чайной ложке, выкладываются. После этого изощренный ревнивец со сладострастием выслушивает оправдания и умело рушит их одно за другим (или ему кажется, что рушит), эту игру оправданий и опровержений он готов длить до бесконечности…

Я не отношусь ни к тому, ни к другому типу — и не ревнив вообще. Но я не выношу тайн за моей спиной — тайн существа, ставшего моей частью, — это ведь так же странно, как не знать, что делает твоя левая рука. Поэтому я без дураков спросил Нину, с кем это она так долго сидела сегодня. Она ответила: это бывший сокурсник. У него проблемы в семье, встретились, он рассказал. Я посоветовала, как могла.

— Только сегодня встречались?

— Нет, еще неделю назад. Он попросил через неделю опять его выслушать, ему ведь некому поплакаться. Я согласилась.

— То есть — психологический практикум? Тренируешься?

— Да нет, по дружбе. Мы дружили когда-то. Потом он влюбился, женился… Ну и так далее.

— А теперь жалеет, что сделал не тот выбор?

— Наверно. То есть не наверно, а точно, если начал в любви изъясняться.

— Тебе?

Она грустно усмехнулась.

— Кому ж еще.

— Будете опять встречаться?

— Нет. Если бы он просто плакался, а раз признания пошли — нет. Зачем ему морочить голову?

— Это мудро. Ты умничка. Я тебя люблю.

— А я тебя.

Потом мы подтвердили любовь делом, и она заснула, а я ворочался, и в голову лезли дурацкие мысли.