Колм Тойбин - Бруклин

– Что же, прекрасная новость. Скажу ей, чтобы готовилась.

Эйлиш попыталась найти благовидный предлог для отказа, причину, по которой ей не удастся пойти, однако простуду она уже использовала на прошлой неделе и понимала, что рано или поздно отправиться на танцы придется, хотя бы ненадолго.

– Я не уверена, что смогу задержаться там надолго, – сказала она.

– Это не страшно, – ответила миссис Кео. – Совсем не страшно. Ей тоже особо задерживаться неохота.

После работы Эйлиш, поднявшись из своей комнаты, обнаружила Долорес Грейс одиноко прибиравшейся на кухне и сказала, что зайдет за ней в десять.

За ужином о танцах никто не говорил; из царившей на кухне атмосферы, из того, как мисс Мак-Адам поджимала губы и не скрывала раздражения, которое обуревало ее всякий раз, как к ней обращалась миссис Кео, из мертвого молчания Долорес Эйлиш вывела заключение, что какой-то серьезный разговор уже состоялся. А по тому, как мисс Мак-Адам и Диана старались не встречаться с ней глазами, поняла: им известно, что она берет с собой на танцы Долорес. Оставалось надеяться, что они не считают это ее почином, что она сумеет внушить им: взять с собой Долорес ее принудила миссис Кео.

Когда Эйлиш поднялась к десяти наверх, вид Долорес неприятно поразил ее. Девушка надела белую блузку с рюшами, дешевую, сильно похожую на мужскую, кожаную куртку, белую юбку и почти черные чулки. Красная помада ее выглядела – при рыжих-то волосах и веснушках – кричащей. Эйлиш усмотрела в ней разительное сходство с приехавшей на эннискортскую ярмарку женой лошадиного барышника. Увидев Долорес, она едва не удрала к себе вниз. Однако не удрала, лишь улыбнулась девушке, сказавшей, что ей надо сбегать наверх – за зимним пальто и шляпкой. Эйлиш с трудом представляла себе, как она будет сидеть рядом с Долорес в зале, поблизости от избегающих смотреть в их сторону мисс Мак-Адам и Шейлы Хеффернан, и ждать появления Дианы и Патти с друзьями.

– Там хорошие мужики попадаются? – спросила Долорес, когда они вышли на улицу.

– Понятия не имею, – холодно ответила Эйлиш. – Я хожу туда лишь потому, что танцы устраивает отец Флуд.

– О господи. Так он там всю ночь ошивается? Ну совсем как дома.

Эйлиш не ответила и постаралась придать своей походке побольше достоинства – как если бы она шла с Роуз к одиннадцатичасовой мессе в кафедральном соборе Эннискорти. На всякий вопрос Долорес она отвечала негромко и коротко. Было бы лучше, думала Эйлиш, дойти до зала в молчании, однако полностью игнорировать Долорес она не могла, хоть и обнаружила, пока они стояли на светофоре, что сжимает от раздражения кулаки всякий раз, как ее спутница открывает рот.

Эйлиш полагала, что они оставят в гардеробной пальто и подыщут себе место, откуда можно будет наблюдать за танцующими, а мисс Мак-Адам и Шейла Хеффернан постараются устроиться подальше от них. Но нет, их соседки уселись неподалеку, лишь подчеркнув таким образом, что не желают ни разговаривать, ни как-либо еще якшаться с ними. Эйлиш смотрела, как Долорес, сосредоточенно наморщив лоб, обшаривает зал глазами.

– Господи, да тут и нет никого, – сказала девушка.

Смотревшая прямо перед собой Эйлиш притворилась, что не услышала ее.

– Я бы рада была познакомиться с каким-нибудь мужиком, а вы? – спросила Долорес и подтолкнула ее локтем. – Интересно, какие они, американцы.

Эйлиш устремила на нее пустой взгляд.

– Небось совсем другие, – прибавила Долорес.

В ответ Эйлиш немного отодвинулась от нее.

– Прочие наши жилицы – жуткие сучки, – продолжала Долорес. – Так и хозяйка говорит. Сучки. Только одна у нас и не сучка – вы.

Эйлиш посмотрела на оркестр, потом украдкой скосилась на мисс Мак-Адам и Шейлу Хеффернан. Мисс Мак-Адам встретилась с ней глазами и улыбнулась – насмешливо, пренебрежительно.

Патти и Диана появились с еще более многочисленной, чем в прошлый раз, компанией. И тут же стали центром всеобщего внимания. Патти зачесала волосы назад и собрала их в узел, сильно подвела глаза – все это придало ей вид строгий и эффектный. Диана, отметила Эйлиш, притворилась, что не видит ее. Появление компании словно послужило для музыкантов, исполнявших до сей поры старые вальсы, – в чем участвовали лишь пианист и басисты – сигналом, они заиграли мелодии, которые, как слышала Эйлиш от девушек на работе, назывались свинговыми и были в большой моде.

Едва лишь музыка переменилась, кое-кто в компании Дианы и Патти стал аплодировать и одобрительно восклицать, и тут Эйлиш встретилась глазами с Патти, которая поманила ее к себе. Жест был почти неприметным, но сомнений не оставлял. Патти смотрела на Эйлиш почти с нетерпением, и Эйлиш вдруг надумала подойти к ним, улыбаясь всем как старым знакомым. Пересекая зал, она старалась держаться прямо и уверенно.