Колм Тойбин - Бруклин

– Ну ладно, поговорили, и будет, – сказала миссис Кео. – Я хочу доесть мой ужин в тишине и покое.

К моменту, когда Патти перестала визгливо хохотать, Шейла Хеффернан успела покинуть кухню, но побелевшая мисс Мак-Адам осталась сидеть за столом, не сводя глаз с Эйлиш.

Разницы между Бруклином и Манхэттеном, куда она поехала во второй половине следующего четверга, Эйлиш обнаружить не смогла, разве что холод, встретивший ее при выходе из подземки, показался ей более суровым и сухим, да ветер более свирепым. Она не сказала бы с уверенностью, чего, собственно, ждала, но некоторый шик в ожиданиях определенно присутствовал – более роскошные магазины, лучше одетые люди, не такие обветшалые, унылые дома и машины, какими они порой казались в Бруклине.

Эйлиш предвкушала, как станет описывать матери и Роуз свою первую поездку на Манхэттен, однако, очутившись там, поняла, что к этому рассказу придется добавить и рассказ о появлении в «Барточчис» цветных покупательниц и связанной с ним перепалке с соседками, а ни о чем подобном она домой прежде не писала, чтобы не встревожить сестру и маму, не навести их на мысли о ее беззащитности. Не хотелось ей писать письма, которые могли их расстроить. И потому, шагая по улице, казавшейся нескончаемой чередой сомнительных магазинчиков и бедно одетых людей, Эйлиш размышляла о том, что ничего нового не видит и потому рассказывать в письмах не о чем – ну, может, разве в качестве шутки, из которой они заключат, что, поскольку Манхэттен, вопреки всем рассказам о нем, ничем не лучше Бруклина, она ничего не потеряла, не поселившись здесь, и снова заглядывать сюда в ближайшем будущем не собирается.

Книжный магазин она отыскала без труда, а войдя в него, поразилась количеству книг по праву, размерам и увесистости некоторых томов. Интересно, подумала она, неужели в Ирландии столько же юридических книг и неужели солиситорам Эннискорти приходилось старательно перелопачивать их во время учебы? Вот о чем следует написать Роуз – ведь она играет в гольф с женой одного из местных солиситоров.

Сперва Эйлиш обошла магазин, просматривая названия книг на полках, отмечая потрепанность иных – это, скорее всего, подержанные. Она с легкостью могла представить, как мистер Розенблюм просматривает здесь книги – два больших тома лежат раскрытыми перед ним на столике, – или как он поднимается по стремянке, чтобы снять книгу с верхней полки. После того как она несколько раз упомянула о нем в письмах, Роуз поинтересовалась, женат ли он. Сложно было объяснить сестре, что мистер Розенблюм выглядит слишком переполненным знаниями и погруженным в детали и тонкости своего предмета, слишком серьезным, чтобы она могла вообразить рядом с ним жену или детей. В своем письме Роуз повторила еще раз: если Эйлиш потребуется обсудить нечто личное, такое, о чем матери лучше не знать, пусть пишет на адрес офиса Роуз, а уж она позаботится, чтобы никто этого письма не увидел.

Эйлиш улыбнулась, подумав, что сообщить сестре она может только о своем первом походе на танцы, однако об этом можно и маме написать, упомянув о том вечере шутливо и мимоходом. Ничего личного она поведать Роуз попросту не могла.

Порывшись в книгах, Эйлиш поняла, что надежды найти среди них те три из ее списка нет, а потому направилась к старику, который вышел к ней из-за кассы, и просто протянула ему листок, сказав, что ищет вот эти книги. Старик поднял на лоб очки с толстыми линзами и прочел список. И прищурился:

– Это вы написали?

– Нет, мой лектор. Эти книги порекомендовал мне он.

– Вы изучаете право?

– Не совсем. Но оно входит в мой курс.

– Как зовут вашего лектора?

– Мистер Розенблюм.

– Джошуа Розенблюм?

– Имени его я не знаю.

– Так чем вы занимаетесь?

– Учусь на вечерних курсах Бруклинского колледжа.

– Тогда это Джошуа Розенблюм. Мне знаком его почерк. – Старик еще раз вгляделся в листок с названиями книг и сказал: – Он умный.

– Да, он очень хорош, – ответила Эйлиш.

– Можете вы представить себе… – начал старик, но примолк и направился к кассе. Что-то взволновало его. Эйлиш медленно последовала за ним. – Так, значит, вам нужны эти книги? – почти вызывающе спросил старик.

– Да, нужны.

– Джошуа Розенблюм, – повторил он. – Можете вы представить себе страну, которой захотелось бы убить его?

Эйлиш отступила на шаг и ничего не ответила.

– Ну как, можете?

– О чем вы говорите?

– Немцы перебили его близких, уничтожили всех до единого, но его мы вытащили, по крайней мере хоть это мы сделали, вытащили Джошуа Розенблюма.