Колм Тойбин - Бруклин

Эйлиш сходила с миссис Кео и мисс Киган на полуночную мессу, а по дороге домой узнала, что миссис Кео принадлежит к числу прихожанок, которые жарят для отца Флуда индеек, запекают картошку и варят ветчину, все это должно быть передано его посланцам до завтрашнего полудня.

– Совсем как в войну, – сказала миссис Кео. – Солдат положено кормить. Да еще и по часам. Я отрежу от индейки, от самой большой, какую найду, то, что удовлетворит наши скромные нужды, но перед тем как покинуть мой дом, птица должна провести в духовке шесть часов. А как только мы сбудем индейку с рук, то поедим вчетвером – я, мисс Мак-Адам, мисс Хеффернан и мисс Киган. Если что-то останется, приберегу для вас, Эйлиш.

В девять утра Эйлиш уже чистила овощи в большой кухне за приходским залом. Бок о бок с ней трудились незнакомые женщины, все они были старше, говорили с легким американским акцентом, и все – ирландских кровей. Как узнала Эйлиш, им предстояло провести здесь лишь часть утра, а после разойтись по домам, чтобы покормить свои семьи. Вскоре стало ясно, что распоряжаются на кухне две дамы, которых отец Флуд, когда он пришел туда, и познакомил с Эйлиш.

– Это мисс Мерфи. Они из Арклоу, но мы их за это не виним.

Обе мисс Мерфи засмеялись. Они были рослые, веселые, лет пятидесяти с лишком.

– Только мы трое и проведем здесь весь день, – сказала одна. – Остальные помощницы тут лишь на время.

– У нас семей нет, идти нам некуда, – сообщила другая и улыбнулась.

– Стало быть, кормить мы их будем компаниями по двадцать человек, – сказала ее сестра. – Каждая подаст по шестьдесят пять обедов, а может, и больше – в три смены. Я работаю на кухне отца Флуда, вы двое здесь, в зале. Как только принесут индеек или поспеют те, что жарятся наверху, отец Флуд нарежет и их, и ветчину. Здешняя печь нужна лишь для того, чтобы держать еду горячей. Через час начнут приносить индеек, запеченную картошку, а нам останется только сварить овощи да подавать их с пылу с жару.

– По пятачку за пару, – вставила другая мисс Мерфи.

– А пока они будут ждать настоящего угощения, мы нальем им супа и поднесем портера. Люди они очень милые, все.

– И против ожидания ничего не имеют, а если имеют, так не говорят.

– Все они – мужчины? – спросила Эйлиш.

– Есть несколько семейных пар, они приходят потому, что женщины слишком стары, чтобы стряпать, или им просто очень одиноко, или еще что, но в основном – мужчины. Им нравится компания, которая здесь собирается, нравится ирландская еда, понимаете? Настоящий фарш, запеченная картошка и переваренная вусмерть брюссельская капуста.

После десятичасовой службы в зале начали появляться люди. Отец Флуд уставил один из столов стаканами, бутылками лимонада и сладостями для детей. Каждого входившего, в том числе и женщин с совсем недавно сделанными прическами, он заставлял надеть бумажную шляпу. Мужчины, собиравшиеся провести здесь весь рождественский день, были пока неприметны в этой толпе. Лишь позже, после полудня, когда обычные визитеры начали расходиться, мужчины эти начали бросаться в глаза – некоторые одиноко сидели перед бутылкой портера, другие сбивались в кучки, многие так и остались в матерчатых кепках, отвергнув бумажные шляпы.

Обе мисс Мерфи принялись рассаживать мужчин за длинными столами, пытаясь сбить их в компании, которым можно будет принести чашки с супом, чтобы потом, вымыв их, использовать для следующих компаний. Эйлиш велели пойти в зал и рассадить мужчин за ближайшим к кухне столом. Занимаясь этим, она обратила внимание на вошедшего в зал высокого сутуловатого человека в низко надвинутой на лоб фуражке, старом коричневом плаще и с шарфом, обмотанным вокруг шеи. И замерла, вглядываясь в него.

Он закрыл за собой дверь, постоял, и то, как он оглядывал, застенчиво и со своего рода спокойным удовольствием, открывшуюся ему картину, на миг внушило Эйлиш уверенность, что это ее отец. Увидев, как вошедший нерешительно расстегивает плащ и разматывает шарф, она ощутила желание подойти к нему. Он все медлил, неторопливо осматривая зал, почти смущенно выбирая место поудобнее, выискивая знакомые лица. Эйлиш уже поняла, что не может он быть ее отцом, ей это причудилось, а когда мужчина снял фуражку, увидела, что он нисколько на отца не похож. Она смущенно огляделась, надеясь, что никто не обратил на нее внимания. Вот случай, подумала Эйлиш, о котором и рассказать никому нельзя, – надо же, вообразила вдруг, что видит отца, да еще и скончавшегося четыре года назад.