Владимир Козлов - Сестра Морфея

— А с дочкой — то он встречается?

— Если бы, — он живёт в областном центре. Ему не до неё. У него свои две дочки есть. И моя Янка не знает о его сосуществовании. Мой гражданский муж в Москве был мужик ушлый, сразу определил, что Янка не его дочь, связал мне узелок с вещами и привёз сюда, сдав отцу на попечение. А Жору Кнута вы сразу узнаете по росту. Выше его в прямом и переносном смысле слова здесь сегодня никого не будет.

В коридоре в это время раздались несогласованные аккорды многоступенчатых ног и разноголосый разговор. К Гордеевой, словно мышка через узкий проём в двери пронырнула секретарша Флёра, и перекрестившись, сказала:

— Беда Людмила Фёдоровна, — на Владимира Ивановича браслеты надели. Сейчас обыскивают его кабинет. Что будет? Что будет? — причитала она. — Там и прокуратура и ОБЭП и следственный комитет. Человек двадцать приехало. Вас к себе немедленно требуют.

— Не паникуй Флёра, — скажи им, что я хоть и на месте, но очень больна. И вряд ли могу им сегодня быть полезной, вроде я и здесь и вроде меня нет.

— Хорошо Людмила Фёдоровна, — попятилась она назад.

— Ступай к ним с чувством исполненного долга и не волнуйся. А то ты так сильно переволновалась, что у тебя косноязычность стала проявляться. Ты непорочна и чиста. Ни плен, ни концлагерь тебе не грозят.

Флёра с невербальным жестом и открытым ртом покинула кабинет, а следом за ней незаметно выскользнула и Людмила Ивановна.

…За Людмилой Фёдоровной зашёл высокий мужчина более двух метров ростом. Она поняла, что это был тот самый Жора Кнут.

Красивую женщину не заметить трудно. А здесь перед ним предстала, то ли Мишель Марсье, то ли Катрин Денёв, разницы нет, он всё равно был ослеплён. О чём его предупреждала Людмила Ивановна. Он был с ней предельно любезен и галантен, но от него очень остро пахло луком и фасолью. Запахи, от которых её всегда воротило.

— Я уже знаю, вы здесь лицо одухотворённое, — слащаво улыбался он. — И только вы нам можете предоставить, все документы по учебной и воспитательной работе.

— Ошибаетесь, — ни одним своим мускулом не отвечая на его улыбку. — Такие документы у нас хранятся у секретаря и в архиве. А вам я могу представить документы только текущих моментов.

— Я вас понял, — сказал он, — но они нам сейчас не столько важны, как ваше присутствие в качестве понятой при обыске кабинета директора. Вы, конечно, можете отказаться, но это непременно вызовет у наших сотрудников массу версий, способных повлиять на ваше дальнейшее спокойствие. А я здесь лицо официальное, значит, гарантирую вам полный покой.

— С этого надо начинать, а не с гнилых заходов, — гордо тряхнула она головой и, встав с кресла, торжественно произнесла.

— Выше шаг генерал, я иду за вами!

— Я пока не генерал, — пыхнул он на неё запахом лука, — но чувство юмора у вас прекрасное. Может, организуем сегодня вечерний форум — дуэт юмора у меня в номере люкс?

— Согласная я, но только на не дуэт, а на трио.

— А кто же третьим будет, — почесал он пальцем висок.

— Не третий, а третья, — презрительно посмотрела она ему в глаза, — это ваша дочь Яна, которая не знает о существовании своего папы.

Он резко встал и, коснувшись головой подвесок люстры, выпучил глаза:

— Вы свободны пока, но хочу вам сказать, что женщины не умом блещут, а торпедной негативной информацией. Что вас и губит. Яна не моя дочь, она плод любви москвича и провинциалки.

— Меня совершенно не интересует, чья она дочь. Но, то что, завтра я приложу все усилия, чтобы Яна Шабанова проживала в нашем детском доме, за это я отвечаю! И не подумайте, что серьёзность вашей операции в отношении директора, я ставлю под сомнение. Нет, — просто я стала уважать Людмилу Ивановну.

…Директора вывели в наручниках, когда дети пришли из школы. На следующий день все местные газеты сообщили, что ему вменяют четыре статьи, за которые ему грозит огромный срок неволи. И самая позорная статья растление детей сирот.

На следующий день Сергей Сергеевич из бассейна переселился в хороший светлый зал. Он был такой — же, как кафе и раньше служил помещением для кружковых работ. Когда дети управились с переселением, их тут же позвали разгружать конфеты, — подарок от спонсоров.

— О, — обрадовались они, — теперь без директора мы хоть конфет вволю покушаем.

— А при нём разве не ели? — поинтересовался Сергей Сергеевич.

— Ели только те, кого он по головке гладил, — сказал один подросток, — а мы слюни глотали.