Владимир Козлов - Сестра Морфея

Она взяла кий в руки, которым Платон накладки для ракеток закатывал.

— Я ушла, — только зайду на минуту к этому хомяку, директору. Пару ласковых слов ему выдам.

— Положи кий, он мне ещё пригодится, — остановил её Платон, — если тебе невтерпёж попробовать на прочность голову директора, то лучше костыль об него сломай. А ещё лучше, если ты сейчас пойдёшь в гардероб, оденешься и отправишься домой. Поверь мне, — горячиться, сейчас не следует. Я полностью с тобой согласен, и если тебе верить, то Панкратов выродок с научной степенью. Его место безусловно за решёткой, но дело в том, что если ты сейчас дашь ход своим бумагам, то тут такая завируха поднимется после. Она может мне перекрыть вход на областные соревнования. И ты не забывай, что Янке я напророчил золотую медаль. Так что давай пока воду не мути.

Она внимательно выслушала его, положила кий на стол и счастливая вышла из бассейна.

Через минут двадцать, к нему зашла оторопевшая Роза.

— Сергей Сергеевич, что это с Людкой случилось. Вышла от директора, как Терешкова из кремлёвского дворца со звездой Героя Советского Союза на груди. Я ей говорю, здравствуй, а она мне:

«Пошла вон курица». На первом этаже, гардероб не кому было ей открыть. Так она давай топать ногами и кричать:

«Подать мне сюда Тряпкину — Аляпкину, где там лазает эта вахтёрша? Косолапый Панкратов, совсем за дисциплиной не смотрит младшего обслуживающего персонала».

Платон от души посмеялся над рассказом коллеги.

— Смешного ничего не вижу, — подавленно смотрела она на него. — Неужели не заметно, баба умом свихнулась. Правда, что её приглашают в фильме сниматься?

— Правда, правда, — не переставая смеяться, подтвердил он. — Она теперь нам не ровня, за один час вознеслась на небеса по золотому трапу, который ей бог оттуда скинул. Но на работу пока, будет ходить.

— Надо думать, разве плохо за прогулку по детскому дому полноценную зарплату получать, — сказала она и вышла в коридор. Через десять минут вернулась с глазами блюдцами:

— Ты представляешь Сергей, вчера он её при всех костерил, грозился уволить, а сегодня ей ещё полставки дал. Сейчас зашла к секретарю, а она приказ на Людку уже заготовила. Папа, что совсем опупел? Хотела к нему зайти. А он видеть никого не желает.

— Да ты, что? — открыл он от удивления рот. И в душе мысленно выразил Людмиле Ивановне уважение.

— Вот тебе и что! — мы с тобой, как волы впряглись в работу, а она и приступать не думала, зато деньгу будет огребать больше нас.

— Завтра она придёт, и мы спросим, за что её такими почестями одарил директор, — сказал Сергей Сергеевич. — Можно было и сегодня узнать у Людмилы Фёдоровны, но она в Москве.

В этот «праздничный день для Людмилы Ивановны» в детском доме только и говорили про неё. Зависть и лицемерие здесь лидировали. Но она об этом не знала, но чувствовала.

У него кончилась временная холостяцкая жизнь. Приехала аудитор, — так он звал жену, за её вечные замечания; не туда повесил, не туда положил, много денег потратил в магазине. С Гордеевой он стал реже встречаться, а она благоухала как весной и требовала частых свиданий. Она сильно тосковала, считала дни и ждала его в назначенноё время у себя дома. Мимолётные встречи на работе её не устраивали, так — как он совсем не выходил из бассейна. Но однажды она, отстранив от себя старые нравственные устои, не выдержав, набросилась на него в своём кабинете, склоняя его к близости. И он уже был готов расстегнуться перед ней, но в это время в интересной позе их застал директор

— Совсем обнаглели, — взревел он и посмотрел на часы, висящие на стене. Стрелки показывали двадцать один час. — Завтра оба пишем заявление на расчёт. Я такого распутства не потерплю на моей территории.

Он ушёл, зло, сверкнув глазами, и громко хлопнул дверью.

— Ну вот я и добилась своего, — расплакалась она, — мало того и тебя подвела. Этого надо было ожидать, у него есть кандидатура на моё место. Ой, как мне стыдно, что же делать? Завтра весь детский дом будет знать о нас с тобой. Он Розе расскажет, а она — то уж точно разнесёт эту сенсацию в ярких красках.

— Давай пойдём ко мне в машину, — предложил он, — и там трезво обсудим его наезд на нас. У меня есть палочка выручалочка, которая нам и поможет. А потом я тебя до дому отвезу.

Она, почему-то сразу ему поверила и, вытерев слёзы, надела на себя пальто и посмотрелась в трюмо.

— Считаешь, выход есть? — прильнула она к нему.