Ян Костргун - Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Гутфройд с Эльвирой хитро улыбаются друг другу, и дунайский волк пренебрежительно бросает:

— Не понимает шуток!

Пекару пока здесь делать нечего, он может смотаться в город. Ему есть что устраивать, близятся гастроли Национального оперного театра в Югославии. Лично у него паспорт в порядке, но с козой, которая с успехом выступает в опере «Порги и Бесс», у него проблемы. Добрая половина его блокнота исписана заданиями, которые он должен выполнить, чтобы поразить требовательную югославскую публику.

Он уже подал письменное заявление в соответствующее Государственное ветеринарное управление, и оно дало письменное согласие. Районный ветеринар тоже выдал нужную справку, где были приведены данные прививок и диагностических медицинских обследований, но, выдавая ее, ветеринар обратил внимание Пекара на то, что действительна она лишь для кратковременного вывоза и обратного ввоза животных (например, на выставки, вязку собак или в туристические поездки). О гастролях оперы, иными словами, о турне, здесь не упоминалось, хотя, по мнению Пекара, с общенациональной точки зрения это важнее, чем какая-то туристическая поездка или то самое с собаками, о чем порядочному человеку стыдно вымолвить вслух.

Все это он уже преодолел, но главные заботы были еще впереди. Теперь ему был нужен документ, на основании которого коза сможет покинуть нашу территорию. Самое сложное было то, что документ этот должен был быть написан на двух языках, на словацком и на языке государства, в которое животное направляется. Он не знал, на какой язык переводить, на сербский или хорватский, к тому же все переводчики на эти языки отказывались, дескать, им неуместно переводить ничего, кроме художественной литературы. А текст-то был простейший: адрес и место вызова, да справка, что коза проживает в населенном пункте, где не было случаев заболевания бешенством и карантина для травоядных животных вследствие эпидемии.

В общем, Пекару приходилось изворачиваться так и этак. К счастью, театральные мастерские взяли на себя заботу о перевозке козы, точнее говоря, производство предписанного транспортного ящика. Ибо такой ящик для млекопитающего должен отвечать многим строжайшим предписаниям! Например, дно должно быть покрыто непроницаемым слоем, картоном, поливинилхлоридным пластиком, по обеим сторонам в нем должны быть вентиляционные отверстия, а также кормушка и поилка, ящик должен обладать такой прочностью, чтобы была гарантирована безопасность людей, и, сверх того, он должен быть сконструирован так, чтобы его можно было заколотить после таможенного досмотра. Художникам сцены пришлось помучиться, пока их проект с третьего захода прошел комиссию.

И даже это еще не все! Козу ведь надо чем-то кормить. Больше месяца дружественные театры обменивались телеграммами и телексами, в которых решались вопросы о сене, жмыхах и зерновом концентрате. Если сторона, принимающая гостей, откажется в добавление к договору о гастролях взять на себя обязательство кормить козу, Пекару самому придется заготовлять корма. На всякий случай он уже заранее вел переговоры с авиакомпанией, чтобы ему сделали исключение и разрешили, чтобы его багаж мог превысить в весе дозволенные пятнадцать килограммов. Раздавались злопыхательские голоса, что проще на месте раздобыть замену для козы, но на запрос об этом пришла телеграмма, что животного, у которого была бы разучена партия из оперы «Порги и Бесс», у них не имеется. После этого руководство решило, что рисковать успехом гастролей они не будут и возьмут козу с собой.

Пекар так задумался над таможенными проблемами, что вздрогнул, когда из-за автобусной будки в Девинской Новой Веси вдруг выпрыгнул бухгалтер, с которым он поссорился в природной резервации Сандберг.

— Я чуть было не забыл о самом главном, — выложил он свой последний козырь. — Ведь коза, скорее всего, не чистокровная саанская?

— А вы чистокровный словак?

— Ну…

— Фига два! Ваша бабушка была из Моравии, по отцовской линии в вашей крови найдутся следы жителей Вены…

На росистом лугу у леса этим туманным утром того и гляди состоится дуэль. Автобусом № 102 к крематорию подкатили все заинтересованные лица, кроме Гутфройда, который запаздывал. Все считают эту «экскурсию» безумием, но никто не говорит этого вслух. Дуланский, секундант Пекара, украсил себя бантом в горошек, он торжествен, степенен, выражается высоким стилем и знает правила дуэли.