Ян Костргун - Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Что было, то было, подумал еще Пекар, после семи коз тощих закономерно должны прийти семь тучных, и высохшие поля их кооперативной квартиры наконец зазеленеют, будущее виделось ему в самых радужных красках.

Перед знакомой дверью с красным огоньком Пекар еще огляделся и покачал в нерешительности старомодной спортивной сумкой на веревке с нашитыми значками венгерских футбольных клубов. Не надо ему удивляться. Как это ни странно, Пекар принадлежал к той меньшей части человечества, которая еще никогда не выражала свою благодарность в материализованной форме. Почему, это не суть важно, может быть, у него просто не было такой возможности.

Наконец он улучил момент, когда сердитая девица осталась в кабинете одна. Мужской инстинкт подсказывал ему обратиться с доверием к ее женскому инстинкту.

— Знаете, у меня проблемы… — Его вздох не соответствовал возрасту. Как дохлого карпа за жабры, он вынул из сумки бутылку. — Я получил гонорар…

— Что-то не в порядке? Вам неправильно подсчитали? Зайдите в бухгалтерию, — посоветовала девица, пока не заметила бутылку. Тогда она удивилась: — Нам? Какой вы чудак!

Ее заявление свидетельствовало о том, что в этой проблематике она кое-что смыслит.

— Это и для коллег… — защищался Пекар, краснея и потея одновременно и оглядываясь на двери.

Да что вам об этом рассказывать, вы и сами наверняка хотя бы раз пережили нечто подобное.

— Не делайте вид, что на вашем участке обнаружили нефть! — отрезала барышня, женская кокетливость окончательно исчезла из ее голоса. — У нас во всем здании такие штучки запрещены специальным приказом.

Пекар невольно посмотрел на шкаф, за которым теснилось несколько пустых бутылок с разными наклейками. Барышня перехватила его взгляд.

— Не обобщайте, это было еще до приказа… Если уж не можете иначе, закажите Йожо, при случае, «вино с содовой», у него повышенная кислотность. Лацо — два коньяка. Просто по дружбе…

— Я закажу и больше, я же не скряга…

— Два коньяка, и точка! Кто закажет третий, того Лацо сочтет за морального вымогателя, который хочет, чтобы и он заказал всем по стаканчику.

«Йожо, при случае, «стрек», у него кислотность… — как неопытный официант повторяет про себя Пекар. — Лацо два коньяка, и точка».

Знать бы еще, кто из них холерик — Лацо или Йожо, а тот, что стучал карандашом, увлекается вином или отдает предпочтение коньяку?

— Диапазон коньяка от «Штока» до грузинского, — уточнила секретарша.

— А вы… — вспомнил с излишней застенчивостью Пекар.

— Ах, что там я — пятая спица в колеснице! Шоколадку «кошачьи язычки» за четыре кроны двадцать геллеров, если уж вам так хочется, или букетик подснежников, когда они подешевеют на две кроны…

Он осмотрел коридоры, заглянул в буфет и только тогда сообразил, что странный Янко мог быть и в своем кабинете. К удивлению, это абсурдное предположение оправдалось.

— Случилась такая удивительная вещь… — начал Пекар обиняками, спрятав за спину выцветшую спортивную сумку с компрометирующим содержанием.

— Дай бог, чтобы эта удивительная вещь случалась по три раза на неделе, правда? — прервал Янко длинное вступление Пекара так называемой шуткой. — Участок семь соток плюс каменный садовый домик три на три, про такое я бы знал, за «Фиат-850», имеешь право. Ноль очков? Как движется наше дело? Главное сейчас — только без глупостей.

Пекар наконец понял, что Янко не затормозит, двигаясь по своей орбите не совсем творческого работника, но божественного менеджера. И предоставив ему творить смелые планы, решил сам делать черновую работу.

Он начал действовать. Вынул бутылку, уверенным шагом обошел стол Янко, естественным движением открыл самый нижний ящик и сунул туда бутылку.

— Имеете право, — комментировал Пекар свои действия.

— Ноль очков, — поправил его Янко и тоже начал действовать.

Вынул бутылку из ящика, обошел стол и сунул ее Пекару в карман.

— Шутки в сторону, не будем портить пустяками наши дружеские отношения, — продолжал он спокойно. — Мне уже пора быть на худсовете. Надо бы зайти за Мишо.

— За Мишо? — удивился Пекар, так как единственный Мишо, которого он знал, служил с ним в армии, а сейчас работает трубочистом где-то за Михаловцами.

— Он в угнетенном состоянии, — объясняет Янко. — Обрадуется, когда вас увидит.

— Я же его не знаю.

— Вот в этом все и дело, что мы не знаем друг друга, хотя живем рядом. Он работает за других как лошадь, человечен как лошадь. Мы забываем о нем, может быть, у него тоже такое чувство. У него проблемы. Развод. Я ему раздобыл отличного адвоката. В четверг иду свидетелем. Мы ему многим обязаны. Хороший мужик. Сколько раз нам помог, А ведь не был обязан. К «Взаимопомощи» из-за гаража я бы обращаться не стал.