Сергей Телевной - Я - не заморыш!

Маринка сорвала гроздь распускающейся сирени, нервно крутила веточ­ку и все смотрела на меня, странно так смотрела. Я старался на нее не обра­щать внимания. Тут что-то надо решать, а она. Вот именно, розовый, даже сиреневый кисель.

— Кир, давай пойдем к дяде Мише и все скажем. По-честному.

— Что я, лох последний, что ли?

— При чем тут лох! Это Амбал тебя хочет подставить, как последнего лоха. — Она была убедительна и даже, кажется, красива — вся, не только ее глаза. Хотя, какое мне дело до ее красоты?

Тут из-за угла дома появился рыжий Дениска с моим портфелем.

— Привет, что вы тут, любовь крутите?

— Фу, дурак! — фыркнула Маринка, развернулась и быстро пошла прочь.

— А фигурка у нее нормалек, — оценил Дениска.

— Дэн, ты что несешь!

— А что, ревнуешь? — Дениска задорно смеялся. — Да ладно, все знают, что она за тобой бегает.

Я хотел треснуть Дениса своим полупустым портфелем, но он увер­нулся.

— Ладно, ладно, успокойся. Амбал про тебя спрашивал, что-то они замышляют.

— Да знаю, что они замышляют. — Я вкратце рассказал Денису ситуа­цию.

— М-да. — только и сказал он.

— Короче, я иду к Амбалу, там разберемся.

— С кем? С Амбалом? Ты разберешься? — Денис глубоко усомнился.

— Посмотрим. Ты не вписывайся, но будь со мной рядом.

Я подумал о маме, которая выпила водки, про отца, который после аварии весь в гипсе. А тут еще Амбал. Короче, везде засада

Как я мутузил Амбала на глазах у Ленки и его кодлы

Уже совсем стемнело. На меня навалилась усталость, как будто сам Амбал придавил своей тушей. Слишком много за один день событий: «авги­евы конюшни» у дядьки Мишки, мамины непонятки с работой и полицией, появление Маринки с сиренью. Теперь вот рыжий Денис как свидетель моего будущего позора.

Я, дурак, ляпнул про разборки с Амбалом, хотя и сам не знал, как это будет выглядеть. Понятно, что, если сойтись с ним один на один, он меня отмутузит по полной программе. Не пойти к Амбалу? Конечно, Денис поймет правильно. У меня прямо на поверхности души ворочался страх наподобие бородавчатой лягушки. Фу-у-у.

Я напряг свою волю, которая так и оставалась типа бомжа-бурлака в стиле фэнтези. Но у меня сжались кулаки и где-то внутри встрепенулась мощ­ная птица под названием смелость. Она, моя смелость, была похожа на орла. Ну что я напридумывал? Страх в виде лягушки, смелость — орел. Полная белиберда. А почему орлы лягушек не едят? «Так! Характер бойцовский надо формировать», — внушал я себе.

— Кирюха, ты что, загрузился? — это рыжий меня окликнул. — Давай не пойдем, ну его на фиг, этого Амбала.

— Я вот тоже думаю. Сегодня так у зоотехника навкалывался, сил нет, — готовил я себе отступление. — Да и мать. Как там она?

— А что с ней?

— Да, есть проблемы. — Я не стал Денису говорить про то, что мама выпила водки, про участкового. — Короче, Дэн, подожди меня, портфель отнесу.

Я вошел в подъезд, поднялся на ступеньки и приоткрыл дверь нашей квартиры. Оттуда слышалась любимая мамина песня:

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься...

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься...

Мать прервалась:

— Это ты, Кирилл?

— Да, мам, я.

— Что ты там гремишь?

— Да у Дениса велосипед сломался, ключи ищу.

У нас на шкафу в прихожке был ящик, где хранился разнокалиберный инструмент: молоток, щипцы, ключи и прочие железки. Я, честно говоря, искал не ключи для велосипеда, а что-нибудь поувесистее, чтобы долба­нуть Амбала по мозгам. Разводной ключ взять, что ли? Или молоток? Нет, так можно Амбала и убить. Я окинул глазами кухню. О!.. Скалка, которой мама иногда раскатывала тесто для пирожков и вареников. Вспомнил про ее знатные пирожки с капустой, и захотелось хавать. Пошарил по холодильни­ку — ничего, кроме майонеза. С хлебом — пойдет. Густо намазал ломоть, взял скалку. Она удобно легла мне в руку.

Вышел на улицу.

— Будешь? — спросил у Дениса и протянул ему хлеб с майонезом.

— Ешь сам, тебе силы нужны, — он рассуждал правильно.

— Это что? — спросил Дэн про скалку.

— Орудие пролетариата.

Денис понял.

Я знал, где может сейчас находиться Амбал со своей кодлой — в школь­ной котельной, которая разместилась в полуподвале. Отопительный сезон закончился, но у них откуда-то были ключи от котельной.

Подошли. Из котельной доносился ржач. Кажется, и девчачий визг.

Всю дорогу я обдумывал, что скажу Амбалу и что с ним сделаю. Во-первых, скажу, что я не глист и не заморыш. Во-вторых, что я ему ничего не должен — ни одной сигареты, ни полспички. В-третьих, звездану скалкой по голове! Не в висок, конечно. Не дай бог убить. А прямо по кумполу, чтоб отрубился!