Аркадий Лапидус - Любимец Израиля. Повести веселеньких лет

А в самодеятельности, какой может быть второй состав? Первый не надыбаешь!..

Батюшки мои!

Учителя уже вводят в зал целые классы, родители рассаживаются, а за сценой – ужас!

– Играй ты! – кричит Гринкевич. – Ты тощий! Сойдёшь за подростка!

– Да я же не учил ничего! – сопротивляюсь я.

– А что там учить! – орёт пузан. – "Здравствуй репка крепкая! Вылезай из грядки!".

– Ты что – одурел? – тыкаю я от волнения. – Там же текста куча! И песен тоже!..

– Херня! – орёт Гринкевич. – Нас с тобой всех с работы повыгоняют! Председатель облсофпрофа в зале сидит! Из газет журналисты! Играй! Я буду суфлировать!

И тут «Бабка» в балахоне с чужого плеча подходит.

– У меня живот болит, – говорит она. – Резинка давит.

– Шо? Какая резинка? – не может ничего понять Гринкевич.

– Ну, которая юбку держит, – говорит «бабка». – Слишком затянули её.

– Ты что, – маленькая? – орёт Гринкевич. – Нянчится уже пора, а она – резинка!..

– Ох, Николай Николаевич, какой вы грубый, – кокетливо мурлычит «Бабка» и уходит.

– Э-э! Ты куда? – испуганно говорит Гринкевич.

– К костюмерше, – успокаивает его красотка.

– Ты, недолго там, смотри, – сдерживаясь, мягко говорит Гринкевич и с налитыми кровью глазами поворачивается ко мне.

Но я уже напяливаю парик…

Грянула музыка, занавес открылся, и началось… Если припевки я всё-таки знал, то текст – через пень колоду. Зигзагами я всё время кружил у кулис и только на соло выбегал к авансцене. Зритель же, как всегда думал, что так и надо и лишь после спектакля одна педагогиня сказала, что у деда видимо не всё в порядке с мочевым пузырём.

– Режиссёрская задумка! Проблемы возраста! – многозначительно объяснил Гринкевич и благодарно прижал меня к своему необъятному животу.

Ещё несколько раз мы ставили для детей «Репку» и уже каждый раз деда играл я. После ангины у «штатного» деда началась ломка голоса, и он автоматически выпал из актива.

Зато с Гринкевичем мы сдружились. Ну, это как всегда – общая беда сближает крепче, чем радость!

И вовремя!

Шефская поездка снова разрушила в Эстрине хрупкую грань между реальностью и претензиями на гениальность. А, может быть, и не было никакой грани. Был сумасшедший и остался сумасшедшим!

Но я держал слово!

Про дурдом – ни звука!

И если окружающие начали замечать, что директор съезжает с катушек, то моей доли в этом не было.

Первым заметил что-то неладное Гринкевич.

– Что-то зачастил завком к нам, – сказал он мне как-то на репетиции «Наталки-Полтавки». – Закрываются они с Эстриным в кабинете и что-то нехорошее там высиживают.

И только он сказал это, как "В темницу входит царь. Стороны той государь".

– Ну, – говорит Бахтубаев. – Что-то артистов из заводских у вас – раз-два и обчёлся. Пора прикрывать лавочку. Люди работают, работают, а их денежки вылетают на ветер. Да и ваш детсад тоже будем ликвидировать. За год какую-то жалкую «Репку» выпустили, а потратили уйму денег. Такие расходы завод сегодня не может позволить. И я как завком полностью согласен с вашим уважаемым директором в вопросах реорганизации клубной работы. Пора переходить на самоокупаемость. Вот он пригласил заслуженную артистку казахконцерта Маргариту Ли, и она со своим молодым коллективом уже третью программу выдаёт. И никаких расходов! Статья вот в прессе хвалебная про их театр поэзии есть. Завтра в девять часов чтобы все были в облсофпросе (областной совет профессиональных союзов)!

И началось!

Во-первых, отбросив высокие материи, все теряли работу. А это и хормейстеры, и аккомпаниаторы, и педагог по вокалу, и хореограф, и мы. Опера и оперетта – затратные жанры! Тут ничего не попишешь! А духовность и всякие тонкие и эфемерные вещи как не крути, но на весах сиюминутного результата не работают.

Но главное, это то, что Эстрин сразу превратился из друга во врага номер один. Великий реформатор, как и почти все его предшественники, делал себе имя, прежде всего на разрушении всего сотворенного до него.

Естественно, что сопротивление было мощное.

Склока разгорелась не на жизнь, а на смерть!

И хотя с одной стороны были мы, а с другой лишь завком и Эстрин, но в вопросах склоки эти двое не знали себе равных. Мы и подписи собирали, и прессу подключали и разные ходатайства – без толку!

Единственное, что раскрылось, так это документально подтверждённая утечка облсофпрофовских и заводских средств в сторону кармана завкома и какая-то подозрительная концертная бригада при заводе, которую никто не видел и не слышал.