Аркадий Лапидус - Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

– Кто тарелку на фреске намалевал? – спросил он хрипло.

– Федька-оформитель, – охотно ответил Коля. – Мастер! А как моя молния? Как моя шаровая молния?

– Натурель, – сухо сказал Вася. – Христа вот только трогать не стоило.

– Стоило, стоило! Главное – эффект! – сказал Коля и засучил из-за пазухи и карманов диодно-триодно-микросхемную лапшу…

– Похоже, похоже… Ещё экземпляры есть? – спросил Аполлон после секундной паузы.

Он уже сидел у руля и крутил на пальце ключи.

– А как же! – ответил гений.

– Давай! Присоединю к личной коллекции истинно литературного мирового фонда.

– На! – Федя протянул другу пять пожёванных листиков. – Неужели понравилось?

– Класс! – щёлкнул пальцами Абрам Моисеевич.

– Непонятно… Ребус какой-то… – откровенно признался доктор.

– И ничего удивительного. Возраст-то у тебя призывной! – не преминул съязвить оппонент.

– Ещё неизвестно, у кого призывной, а у кого нет, – огрызнулся доктор.

– Будущее всех рассудит, – предотвратил новую вспышку дискуссии Аполлон. – Я – за буксиром. Арена великолепна, но фокусов не предвидится.

– Подожди, я тоже пойду, – сказал Абрам Моисеевич и вылез из машины вслед за героем.

Лягушки заквакали ещё громче.

Весенние ветерки щедро разносили одуряющие запахи свежей зелени.

Декорация природы была изумительна…

Новая авантюра доктора, споткнувшись на диспуте и на совсем уже некстати сгоревшем сарае, неожиданно нашла поддержку. И именно в массах. На радостях Наум Аркадьевич даже, казалось, помолодел лет на пятьдесят.

– Сбылась мечта идиота! – периодически выкрикивал он реплику известного всем советским гражданам литературного героя и возбуждённо бегал ночами по двум комнатушкам саманухи с ручкой и блокнотом в одной руке и чашкой с кофе в другой.

И писал, и писал тезисы…

Федя и Абрам Моисеевич тоже разгорелись не на шутку. Расположившись в беседке, они, как и эскулап, спали мало. Тем более что, параллельно с идеями и тактическими разработками, из гения так и сыпались литературные перлы.

Возбуждение и напряжение росли в прямом смысле не по дням, а по часам. И если бы не Аполлон, то торжество было бы абсолютным. Герой был единственным из всей компании, кто, вспыхнув, когда дело стояло на нуле, совершенно остыл, когда лёд, казалось бы, тронулся на всю катушку.

И на это были причины.

И весьма веские!

Не без успеха внедряясь в доверие к завкому, Аполлон сравнительно легко и быстро обнаружил, что авторемонтное объединение одновременно является подпольным заводом по сборке и реализации как будто бы подержанных легковых автомобилей. Рабочие работали, перевыполняли план, а тем временем их негрузовая продукция шла… Куда надо было, туда и шла!

Но лица революционеров сияли, и потому герой продолжал помогать друзьям и даже проявлял инициативу, хотя, в основном, уже две недели всё свободное время копался в автосамоделке.

Смысл опять ускользал и дробился на мелкие сиюминутные полезности…

– Оптимизм уходит с годами и лишь к старости возвращается как маразм, – сказал герой и отошёл от автомобиля. – Ошибка Нюмы в том, что не только взаимоотношения двигают экономику, но и экономика формирует взаимоотношения. В нашей системе координат, конечно…

– Не трогай деда. На стариков и младенцев нападать – всё человеческое потерять. Хочешь намордоваться – бей меня! Я идеалист и полный идиот, – отозвался Федя, который сидел за беседочным столом и одной рукой выковыривал столовой ложкой из огромной кастрюли крутую, как пельменное тесто, манную кашу, а другой что-то быстро писал и чёркал в огромной общей тетради.

– Похоже… Очень похоже! Только сначала я врежу себе, – Аполлон сел в гамак и начал тщательно протирать руки ветошью. – Подумай только – физически здоровый энергичный неуродливый мужчина, не бездарный и даже несколько раз дипломированный, вместо того, чтобы услаждаться биополем избранных красавиц, пить вкусное вино, есть изысканную, экологически здоровую пишу, плавать в бассейне или в море, играть в большой теннис или кататься на горных лыжах, и делать, делать деньги, занимается чёрт-те чем в чёрте каком заштатном свинарнике культуры. Ну не противоестественно ли это?

– Ничуть! Диоген вообще за смыслом в бочку полез. – А мы, похоже, в бутылку. Вот закупорят нас и вышвырнут на помойку. Что ты пишешь и пишешь? Пробивать надо. Пробивать!