Аркадий Лапидус - Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

– Слушай, у меня чёрная «Волга» есть…

– Где? Не вижу! – окрысился Смирнов.

– За углом! – обиженно удивился кавказец.

– Пошли! – тут же сказал поэт и пошёл за угол.

Там второй кавказец уже заводил сверкающую вороную красавицу.

– Не надо! – сказал поэт и ударил ногой по скату. – Машина новая, а скаты старые. Что это за скаты? Как губы старухи!

Кавказцы закричали.

– Цыть, инородцы! – рявкнул поэт и, словно шпагу, выхватил из кармана красную книжечку с крупной золотой надписью «ПРЕССА».

Торгаши, как быки, уставились на удостоверение и, ворча по-иноземному, отошли.

– Видишь, как действует! – подтолкнул Федю Аполлон. – Никто не хочет связываться. Его даже в вытрезвитель не берут. Как удостоверение в кармане обнаружат, так на машиночке и домой. Он такими книжечками, как депутатскими мандатами, заряжается, прежде чем из дома выйти.

– Здорово ты его изучил! – удивился Федя.

– Ещё бы! И поил, и кормил, и по скверикам водил словно невесту. Уважает меня, подлец!

– Ну, тебя вообще все подлецы уважают.

– Внедряемся… внедряемся…

В это время Ваня как будто бы почуял, что за ним наблюдают. Он резко повернулся и лицом к лицу столкнулся с друзьями. Суровое лицо пятидесятидевятилетнего ветерана алкогольного фронта расплылось в самой наидобрейшей улыбке.

– Какими судьбами… – начал он.

– Да вот увидели великого русского поэта Казахстана и не могли проскочить и не засвидетельствовать… – так же широко улыбаясь, подхватил Аполлон. – Выбираете?

– Ребята! – обрадовался поэт. – Я же ни хрена в этом не смыслю! А этот толстенький-то обрадовался… Покупателя нашёл… Барыга!

– Про что ваяете? – спросил Федя.

– Всё про то же, – пошутил поэт. – Про аромат цветов, про пенье петухов, про выполненье плана.

– Колосится, волосится эта жёлтая пшеница? – не выдержал гений.

– Ох, неудачники, какие же вы злые, – сдержано покачал головой Ваня. – Ты ещё мальчик мал и глуп и не видал больших залуп! Главное для вас не есть, главное – цокать языком. Хочешь, прочту из детского?

И, не дожидаясь согласия, Ваня продекламировал:

– Смирнов, не задевай моего художественного руководителя! – погрозил пальцем Аполлон. – Тем более, что ты же официально признанный великий, а у него весовая категория полной неизвестности.

Снова услышав слово «великий», Смирнов обмяк.

– Эх, ребятушки, я же добра хочу. А тут чем больше задницей трясёшь, тем меньше получаешь. Диалектика нашей жизни. Лучше послушайте, что я накатал про поэта Балеева!

– Опять! – буркнул Федя.

– Что опять? – подозрительно переспросил Ваня.

– Снова!

– Ну-ну! – сверкнул глазами поэт и, полуобняв Федю, выдал:

– Нормально, дружище!.. На уровне… – смеясь, оценил директор.

Федя поглядел на него и вдруг тоже захохотал так, что Смирнов отшатнулся и в замешательстве пробурчал:

– Да не про меня это… Про Балеева… Я еще, слава богу…

Федя захохотал еще громче.

Всё в природе взаимосвязано, и все, хотят они этого или не хотят, друг на друга влияют. Видимо, поэтому после встречи с «великим» поэтом друзья настроились на живую литературную волну. В её закулисных традициях, перемыв косточки всем, кто так или иначе попался им на зуб, они уже в который раз слегка повздорили на предмет возможности реализации чего-либо не конъюнктурного. В результате Федя даже решил сам зайти в редакцию и удостовериться, что его рассказ будет напечатан.

Редакция сатирического журнала «Шмель» только что переехала в новое здание, где власть имущие поселили под микрофонно-жучковый контроль редакции почти все республиканские газеты и журналы. Как и в старом, они выделили этой, якобы самой свободной и объективной редакции, где заместителем главного редактора был большой друг КГБ, один из отсеков самого верхнего, двенадцатого этажа.

В вестибюле ещё пахло стройматериалами, и лифт работал с капризами. Где-то на уровне пятого этажа он встал, и дверцы не открылись. Это и помирило друзей. Вернее, не это, а присутствие в кабине ещё одного пассажира – худого истасканного мужчины неопределённого возраста с заумным лицом и ниспадающими до самых плеч патлами. Как только лифт встал, мужчина побледнел и бросился к створкам. Со страшной силой дёрнув их, он всунул нос в образовавшуюся щель.