Кендари Блейк - Девушка из кошмаров

– У нас нет выбора, – говорит Томас. – Часики-то тикают. Осторожность становится роскошью.

Фыркаю. Ладно, для меня осторожность роскошь. Я знаю, что я готов заплатить. Но Томас и Кармель не имеют к этому отношения, а их тоже может затянуть.

– Слушай, – говорит он, – положение мрачное. Для пущего эффекта – даже беспросветное. – Он улыбается. – Но я не чувствую себя виноватым в том, что радуюсь перспективе увидеть ее снова. Мне действительно не терпится ее увидеть.

В его глазах ни тени сомнения. Он абсолютно уверен, что все пойдет по плану из точки А в точку В и в итоге обернется радугами и горшками золота. Словно начисто позабыл, сколько народу я поубивал прошлой осенью.

В Глазго мы пересели на другой поезд и наконец высадились у Лох-Этайв – длинного и широкого синего озера, со зловещей неподвижностью отражающего небо. Пока мы пересекали его на пароме, дабы попасть на северный берег, я не мог отделаться от ощущения глубины под днищем и от мысли, что все это отражение неба и облаков лишь маскировка для целого мира темноты, пещер и подводных тварей. Я был рад переплыть его и снова оказаться на твердой земле. Тут мох и влажный воздух очищает легкие. Но даже сейчас я чувствую озеро за плечом – неподвижное и зловещее, словно распахнутые челюсти капкана. Верхнее с его волнами и штормами нравится мне гораздо больше. Оно не делает тайны из своей жестокости.

Джестин достает телефон. Она время от времени проверяет, нет ли эсэмэсок от Гидеона, но особенно их не ждет.

– Покрытие на севере неровное, – говорит она.

Вот она закрывает телефон и крутит шеей туда-сюда, разминая ее после нескольких часов сна в поезде практически в виде буквы «б». Волосы у нее распущены по плечам. Все мы одеты удобно – несколько слоев одежды и спортивная обувь, лямки рюкзаков затянуты, и для всего мира мы выглядим словно походники, отправившиеся побродить по здешним краям, что, полагаю, более чем обычно. Единственное наше отличие – напряженные, нервные лица. Нас окутывает очень сильное ощущение чужаков в чужой стране. Я-то привык быстро осваиваться в новых местах. Бог знает, сколько раз я переезжал. Возможно, то, что мы пустили корни в Тандер-Бее, размягчило меня. Вынужденная необходимость полагаться во всем на Джестин тоже коробит, но вариантов нет. По крайней мере она старательно отвлекает Томаса и Кармель от того, что нас ждет впереди, излагая красочные местные байки. Она говорит о древних героях и верных псах и рассказывает нам о том чуваке из «Храброго Сердца» и где он устраивал свои сходки. Когда она затаскивает нас в паб перекусить, я осознаю, что она и меня от всего отвлекла.

– Я рада, что вы двое все уладили между собой, – говорит Джестин, глядя через стол на Кармель и Томаса. – Вы очень милая пара.

Кармель улыбается и поправляет волосы, убранные в спортивный хвостик.

– Не-а, – говорит она и пихает Томаса плечом, – он для меня слишком красивый.

Томас ухмыляется, берет ее руку и целует. Поскольку они только что помирились, я готов спустить им это публичное проявление чувств.

Джестин улыбается и делает глубокий вдох:

– Мы вполне можем остаться здесь на ночь и выступить утром. Наверху есть съемные комнаты, а нам завтра далеко топать. – Она вопросительно смотрит на Томаса и Кармель. – Как разместимся? Вы вдвоем и мы? Или комнату мальчикам, комнату девочкам?

– Мальчикам, – быстро говорю я.

– Хорошо. Я на минутку. – Джестин уходит договариваться, оставив меня с разинувшими рты друзьями.

– Откуда это взялось? – спрашивает Кармель.

– Что «это»?

Как обычно, притвориться идиотом не помогает.

– Что-то происходит? – кивает она вслед Джестин. – Нет, – отвечает она на собственный вопрос. Но продолжает разглядывать Джестин, оценивая, насколько та привлекательна.

– Разумеется, ничего, – говорю.

– Разумеется, ничего, – эхом вторит Томас. – Хотя, – прищуривается он, – Кас питает слабость к барышням, способным ему навалять.

Ржу и кидаюсь в него жареной картофелиной.

– Джестин мне не наваляла. И кроме того, можно подумать, Кармель неспособна тебя побить?

Улыбаемся и возвращаемся к еде в гораздо лучшем настроении. Но когда Джестин приходит обратно за стол, я подчеркнуто избегаю смотреть на нее.

Глаза открываются в темноте. Свет в комнате не горит, только от окна струится мягкая холодная синева. Томас похрапывает в своей постели рядом с моей, но не изображает неисправный трактор. Это не он меня разбудил. И не кошмар. Ни адреналина в крови, ни мелких судорог в теле. Шепот. Помню шепот, но не могу отделить его от сна или от реального звука. Не поворачиваясь, направляю взгляд в окно и дальше, к озеру. Но это и не оно. Конечно, не оно. Озеро не собирается выползать из берегов и подниматься сюда по наши души, сколько бы живых существ оно ни затянуло под воду и ни утопило.