Владимир Рафеенко - Краткая книга прощаний

Сняли. Положили. Вышли во двор.

— А водка? — интересуются заинтересованные.

— Водка, — сказал Заболот, — мне уже не поможет, а Васю беречь надо.

Повернулись и пошли.

Лидия черная вышла и сказала спасибо.

— Вам спасибо, — сказал Вася.

Заболот же вышел на дорогу, сплюнул и сказал:

— Нет уж, не хотел бы я быть учителем. Тетради по ночам проверять надо, а ночью, Вася, в доме, как в колыбели, жутко одному.

У Заболота от чужой ему женщины родился сын.

Как все его сыновья, он попал в мир осенью, в такой холод, что деревья каменели и плакали комнатные собачки.

— Сын у меня родился, — сказал Заболот Марии, — пойду, посмотрю.

— Какой день? — спрашивает Мария.

— Третий, — ответил Заболот и полез в шинель.

Мария собрала в дорогу денег и провизии, дала новую простыню на пеленки.

И Заболот окунулся в непогоду. Дороги развезло.

До больницы восемь верст. Но Заболот, во-первых, трезв, а во-вторых, отец. Пришел.

Спрашивает:

— Такая-то такая-то — поступала?

— Яволь, — отвечает медсестра, — натюрлих.

— Отлично, — говорит он, — можно сына посмотреть? Мне сегодня на фронт, а там — сами знаете, свидимся или нет — неизвестно.

— На какой фронт? — удивилась работница дома.

— На Восточный, — ответил Заболот, — ну так как?

— Хорошо, — решилась тетка, — пойду посмотрю.

— Иди, — благословил Заболот и сел в коридоре на стул.

Пошла. Приходит.

— Сейчас — нельзя.

— Хорошо, а когда будет можно?

— Через час или около того, — примерилась работница.

— Тогда я поем, — сказал Заболот, — в дождь и снег аппетит появляется.

— Может, что жене передать хотите? — спросила тетка.

— Жене? — сказал Заболот. — Нет ничего, а той, что сына родила, поклон передавайте, да вот кефиру я принес четыре бутылки.

Тетка пожала плечами и забрала кефир.

Заболот съел котлетку и выпил рюмашку. Закурил во дворике под дождем, лужи пронаблюдал. Ноябрь.

Зашел. Стучит. Открывает окошко уже другая тетка.

— Здравствуйте, — сказал Заболот, — к вам такая-то такая-то поступала?

— Яволь, — отвечает сонная работница, — поступала, родила, выписали.

— Мне сына посмотреть, — строго заявил Заболот, — час назад обещали.

— С сыном выписали, — говорит меланхоличная тетка.

— С сыном не могли, — сказал Заболот, — я завтра на фронт, мне мальчика в задницу поцеловать надо. Поцелую — уйду.

— Хорошо, — задумалась работница, — пойду посмотрю.

— Я тогда во дворе погуляю, — предупредил Заболот.

Вышел. Из кармана достал. Налил. Выпил. Закурил.

В лужи вгляделся. Темные. В природе смерть клокочет.

Снова зашел. Подумал. Налил. Выпил. Постучал.

— Да, — отвечает третья тетка, — вы с передачей?

— Да нет, — прохрипел Заболот, — мне сына нужно. Иначе — на фронт.

— Пойду, посмотрю, — сказала работница.

— Не надо, — попросил Заболот, — вы мне о нем расскажите.

— Ну что, — начала тетка, — вес — три семьсот, общая длина пятьдесят шесть сантиметров, один зуб, сосательный и прочие рефлексы в рамках, родился в созвездии Скорпиона, будет обезьяной.

— Узнаю, — задумался Заболот, — а что обезьяной, так я всю жизнь свиньей проходил… А что — родственники, что у него за родственники?

— Насчет родных — так… — начала работница. — Мать — Гаврюшина Ирина Константиновна, 1964, среднее специальное…

— Ясно, — кивнул Заболот, — дальше.

— Отец — Бройлер Михаэль Самуилович…

— Понятно, — сказал Заболот.

— Брат у него будет, — задумалась тетка, — через три года. Гришей назовут. Будет подлец и неврастеник. В двенадцать лет влюбится в учительницу географии. Взаимно.

— Молодец, — одобрил Заболот.

— Двадцати лет ваш женится, но ненадолго, и потом уже лет до сорока как отрежет. Умрет в Пензе на Красиковской, дом семнадцать, в той комнате, где сейчас никто не живет.

— Ну, вот и все, — вздохнул Заболот, — вот и все.

Помолчали.

— Добро, — сказал счастливый отец, — пойду я.

— Иди, — согласилась тетка, — иди. Мария уже заждалась.

— Пойду, — еще раз сказал Заболот. — Да, хотите стих? Это один древний грек дружку своему Марцилу написал.

— Валяй, — разрешила тетка.

— Нынче ветрено и волны с перехлестом…

— Был я в Самарканде, — внезапно сказал Вася, — так там сосны не растут.

Заболот с интересом посмотрел на него, но промолчал.

— Мы там могилы изучали, — осмелев, продолжил Вася. — Я при экспедиции копальщиком шабашил. Уставал сильно, а домой приехал — год минареты снились.