Энн Тайлер - Морган ускользает

– Здравствуй, э-э, Полли, – сказала она – по-матерински, степенно, совершенно так, как сказала бы любая другая женщина.

Иногда Эмили думала: вся беда в том, что мы с Леоном слишком хорошо знаем друг друга. Самое невинное замечание одного из нас способно порождать в другом такую цепочку ассоциаций, воспоминания о стольких прошлых оскорблениях и обидах, не прощенных и не забытых, но всего лишь сгладившихся. Мы больше не способны испытывать друг к другу простые, ничем не замутненные чувства.

Затем она услышала за спиной шаги. Приближавшиеся. Она пошла медленнее – уголки ее рта сами собой поползли кверху, – но, оглянувшись, никого знакомого не увидела, лишь спешившего куда-то мужчину. Лицо он закрывал воротником. Эмили позволила ему обогнать ее. Потом оглянулась снова. Нет, сколько бы она ни простояла здесь, присматриваясь, тротуар останется пустым.

Она свернула направо, на Меллер-стрит, и дальше шла, уже зная, куда идет. Пересекла еще одну улицу, повернула налево. Здесь людей стало гораздо больше, тепло одетые, целеустремленные, они спешили по домам, ужинать. Ей пришло в голову, что, может быть, «Хозяйственный магазин Каллена» уже закрылся. Она нахмурилась, замедлила шаг. Но нет, окна магазина озарял блеклый свет, который всегда казался ей запыленным. Она толкнула дверь. За прилавком стоял, склонившись над листком бумаги, Баткинс.

– Морган уже ушел? – спросила она.

Баткинс выпрямился, провел ладонью по высокому лбу.

– О, миссис Мередит. – Баткинс оставался неуклонно чопорным, хоть она и знала его не один год. – Нет, он у себя в офисе.

Эмили прошла по проходу, между лопатами для снега и мешками тротуарной соли, поднялась по ступенькам. Каждая доска постанывала под ней. И вступила в офис Моргана, показавшийся ей необычайно мирным – ни скрежета пилы, ни стука молотка, ни визга дрели, ни летящих древесных стружек. Морган лежал на бордовом плюшевом диванчике. Шляпы на нем в кои-то веки не было, зато была домашняя, почти того же цвета, что диван, куртка с атласными отворотами. Волосы его казались прилизанными, тонкими. Лицо бледно мерцало в сумраке.

– Морган? Вы заболели? – спросила Эмили.

– Простудился, – ответил он.

– О, всего лишь простуда, – с облегчением сказала она. И, сняв плащ, положила его на стол.

– Всего лишь! Как вы можете говорить такое? – поинтересовался он. Похоже, силы быстро возвращались к нему. Он сел, разгневанный. – Вы хоть представляете, как я себя чувствую? У меня нынче утром была температура девяносто девять и девять, а прошлым вечером сто один [19]. Я провел бессонную ночь, меня мучили горячечные сновидения.

– Уж что-нибудь одно, – сказала Эмили. – Нельзя сразу и не спать, и видеть сны.

– Это почему же? – спросил он.

Морган всегда и всему отдавался целиком – даже болезни. Офис походил на больничную палату. На картотечном шкафчике лежал раскрытый «Справочник Мерка», стол покрывала неразбериха лекарств и замызганных стаканов. На полу у диванчика стояла бутылка сиропа от кашля, валялись липкие чайные ложки, возвышалась картонная коробка, наполненная смятыми бумажками. Эмили наклонилась, взяла одну. То была фотография самой старой, самой простенькой стиральной машины, какую она когда-либо видела, еще из тех, с отжимными валиками наверху. Модель 504А , прочитала она, легко подключается к любой из существующих … Эмили вернула фотографию в коробку и села во вращающееся кресло у стола. Морган чихнул.

– Может, вам лучше полежать дома, в постели, – сказала она.

– Дома не отдохнешь. Это не дом, а бедлам. Лиз так и лежит пластом, стараясь удержать младенца. Ей подносят завтрак на плетеном подносе, а мне остается жестяной для мясной нарезки. Да еще и гости начали съезжаться ко Дню благодарения.

Баткинс что-то крикнул. Морган отозвался:

– А?

– Я ухожу, мистер Гауэр.

– Мог бы и сообразить, что при такой простуде я ничего не слышу, – проворчал Морган.

– Он говорит, что уходит, – объяснила Эмили. – Хотите, я помогу ему запереть магазин?

– О, спасибо. Оно и верно, я совсем не в себе.

Однако так и остался сидеть на диванчике, промокая платком нос. Эмили услышала, как за Баткинсом захлопнулась дверь.

– Когда Баткинс выходит из магазина, – сказал Морган, – я, бывает, гадаю, может быть, за дверью он развоплощается? Вы об этом когда-нибудь думали?

Она улыбнулась. Морган смотрел на нее трезво, без улыбки.

– Что-то не так? – спросил он.

– Что? Нет, ничего, – ответила Эмили.