Нелли Карпухина-Лабузная: Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Наш добряк кинулся в воду спасать медвежонка. Его сотоварищи с наслаждением цирка наблюдали картину: их помощь рослому мужику вроде не надобна, а среди надоедливой скуки хождения по гальке сырой скудное зрелище было им в радость.

Грозный рык свирепевшего зверя осадил добряка в метрах трёх от мальца: вставшая на дыбы медведиха пасть ещё не закрыла, как двое невольных свидетелей в миг, за долю секунды, были на сопке. На сей раз мокрая глина помехой им не была. Оттуда, с высоты сопки-утёса, отвесные склоны которой входили в самую реку, они досмотрели таёжную драму.

Медведица качнулась в сторону врага, посмевшего подойти к её медвежонку. Ещё шаг-полтора, и рассвирепевшая туша двухэтажной мамаши разорвала бы удальца, но очумелый последний взвизг детёныша метнул её в реку. Выхватив сына из плена реки, она в точности как злая мамаша, лапой отшлёпала шкодника – «героя».

Тот взвыл уже от обиды, на скользком бережку почесал больное место дрожащею лапкой. Мать рыкнула ещё раз, тот кинулся к брату. Второй брат отпрыгнул в сторонку: мамаша под горячую руку могла и ему подкинуть «ласковой» трёпки.

Медвежата дружно закосолапили к бурелому, мамаша обернулась во вражью сторону. Спаситель отечества стоял уже среди сотоварищей на сопке.

Мамаша, тяжело вздохнув, потрусила за сыновьями на всех четырёх своих лапах, даже не обернувшись в сторону таёжных злодеев.

Как потом мне признавался неудачливый спаситель медвежонка, он сам не понял, как взобрался по мокрой, до невозможности скользкой глине, на сопки вершину за миг или два.

Хоть убейте, не помнил. И повторить ещё раз такой скачок решился б едва ли. Только всё повторял: «представляете, во мне чуть не два метра, а я стою перед ней, как пацан перед дядей. Выше меня головы на три или две. Не, я не вру, не со страха так показалось! Здоровенная баба, а пасть!!» И жестами показал, какая громадная пасть у медведицы.

Кстати, в тайгу они уже не ходили.

Когда за одним столом собрались незнакомые люди, и, как говорится, хорошо пошло и вино, и нехитрая закусь, собранная от души радушной хозяйкой, да еще молодой и красивой, и самое главное – люди за столом не какой-то там «нужник», а просто хорошие люди, как-то незаметно раскрываются души, и многое о человеке поведает его нехитрая быль – бывальщина о себе.

При внешнем взгляде один из гостей, этакий крепыш в кроссовках, то ли бандит в отставке, то ли мент, лицо круглое, речь изысками явно не блещет, и глаза на мушке любого держат, такой впечатления матери Терезы явно не вызывал.

Но рассказ его, не ради гордого «во я какой!», а так, чтоб паузу заполнить в разговоре, я постараюсь передать, как он есть.

«Служил я в Косово, в нашем, то есть украинском, спецназе. Под голубых (не тех!) беретов мы косили. Интересный там край. И вроде похож на мою родную тернопольщину и непохож вовсе. Больше на Крым нынешний похоже, много чёрненьких лиц, и одеваются, ну навроде как у вас татары. Сербы те чисто по-нашему говорят, мы с ними скоро братками стали, у нас братаны, у них братки да другари. Чего ж не понять. И люди у них бесхитростные и красивые очень. Ну, нам-то все равно, кого от кого защищать. Задача была простая – мир сохранить, ну мы и сами в драки не лезли, и им драться не давали, тем более что все чёрненькие одинаковыми вначале показались. Где понять, кто серб, а кто албанец. Потом уже разбираться стали, как пообвыкли.

Я уж говорил, что народ там весь красивый, а девчонки! ну, я вам скажу! Аж оторопь берет. Не, мы ни-ни, кому под трибунал идти охота. Я к тому, что идет такая девчушка, что фигура, что личико ровно ангел. Если не улыбнётся.

– Почему?

– А вот скажите. Какой там самый дефицитный товар? Не, не бомбы или пушки. Этого добра там хватало. И не колготки там или бельишко, хотя мы потихоньку и приторговывали. Жрать-то хотелось, это немцам да англичанам отваливали с НАТО полные карманы баксов и жратвы хватало. А нам, так, кинут кусок, чтобы с голоду не подохли. Да имидж свой ср…й поддержать. Извиняюсь, женщины (и взгляд в сторону хозяйки-молодицы лукавый).

Так вот, самый ходовой товар, это соль, ага-ага, соль, но йодированная. За двадцать баксов один килограмм уходил, и с руками отрывали. Местность там горная, вода холодная, а вот йода маловато. Идёт такая девчушка, ну просто пишет, а как улыбнется – все зубы чёрные, съеденные. Жуть вначале брала, потом попривыкли.

Наш украинский отряд с деревень все, на молоке да сале вскормленные, зубами камни могли грызть, не то, что бутылки открывать! А тут – девчонке лет этак двенадцать, и чёрные колья, а не зубки, во рту торчат. Жалко их было.