Джо Хилл - Пожарный

Дон взглянул на Алли, передавая ей слово. Она кивнула и продолжила:

– Я видела, как вернулся Майк. Все произошло в доме Черной звезды, где живут моя тетя и дедушка. Все случилось вскоре после смерти моей мамы. – Алли говорила спокойно, не скрывая свою боль, но и не выпячивая ее. – У тети Кэрол остались мамины вещи, и она попросила посмотреть их и выбрать, что нужно оставить для Ника и меня. Ничего и не нашлось, кроме этого. – Алли ткнула пальцем в золотой медальон в виде книги на шее. – Когда Майк пришел и рассказал, что видел, мы все бросили, и дедушка послал меня за мистером Патчеттом. Когда я вернулась с Беном, тетя Кэрол сидела в кресле, опустив лицо в ладони, и от нее поднимались струйки серого дыма. Вот как она расстроилась.

Она сказала, что нужно выгнать Гарольда из лагеря. Но мистер Патчетт заявил, что это худший из возможных вариантов. Если выгоним Гарольда, карантинный патруль подберет его и выбьет все, что он знает про нас. Мистер Патчетт хотел запереть Гарольда где-нибудь, но дедушка сказал, что достаточно взять у Гарольда обещание, что он, оставаясь в лагере, не будет связываться с посторонними. Кэрол и мистер Патчетт посмотрели друг на друга так, будто хотели спросить: «Ну и кто ему сообщит, что ничего более маразматичного он в жизни не говорил?» Но с дедушкой всегда так… его, типа, трудно убедить, что не все люди хотят поступать правильно. При дедушке даже высказаться о ком-нибудь враждебно, недоверчиво или со злостью невозможно. Он этого не одобрит. И мистер Патчетт сдался. Они с дедушкой договорились, что Гарольда будут держать под особым наблюдением – и все.

Алли уперлась локтями в стол и положила подбородок на ладони. Она ни на кого не глядела, опустив глаза, словно смотрела куда-то внутрь себя. Харпер поняла, что они приближаются к концу истории Гарольда Кросса… а значит, и к концу его жизни.

Алли продолжила:

– После того как мистер Патчетт разъяснил Гарольду, чем тот рисковал, Гарольд слег с болью в животе и попал в лазарет. Мистер Патчетт устроил так, чтобы в лазарете всегда – днем и ночью – находился дозорный и Гарольд не мог убежать. Если дозорный не сидел в палате, то дежурил в приемной. Все случилось в мою смену, днем, когда весь лагерь спал. Перед самым закатом – моя смена уже кончалась – мне приспичило пописать, а в туалет можно пройти только через палату. Я шла осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить Гарольда. Он лежал на койке в отгороженном уголке. Его было чуть видно под простыней, в щель между занавесками. Я уже почти добралась до туалета, но тут задела бедром «утку», а она как покатится по полу с грохотом. Гарольд даже не шевельнулся. Тут меня пробил озноб, и я отодвинула занавеску, чтобы взглянуть на него. Под простыней были только подушки. – Она подняла глаза и встретилась взглядом с Харпер, которая заметила, какой у Алли страдающий и пристыженный вид. – Понимаете… я проспала почти весь вечер, хотя должна была дежурить в приемной. Я говорила себе, что в этом ничего страшного нет. Думала, если Гарольд попытается проскользнуть мимо меня, я услышу. Думала, что сплю слишком чутко, чтобы он проскочил. Очень чутко. Я словно ненадолго впала в кому. Может быть, это Норма Хилд подсыпала снотворного мне в чай, надеясь, что я хоть так отвечу ей взаимностью. – Алли попыталась улыбнуться, но ее подбородок дрожал.

Дон протянул морщинистую руку и неуклюже, но ласково погладил Алли по спине.

– Ты же понимаешь, что если бы не спала, когда он решил сбежать, он мог бы хорошенько врезать тебе? Он удрал бы, так или иначе.

– Гарольд не проскочил бы мимо Ника, – сказала Алли, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

– А кто говорит, что он стал бы себя утруждать? Позвал бы тебя в палату и огрел гаечным ключом. Нет, мэм. Он все равно избавился бы от нашей компании, не мытьем, так катаньем. В голове не укладывается – держать пленника и не запирать его. Ради твоего дедушки я бы с акулами дрался, но он был не прав насчет Гарольда, а Бен Патчетт – прав.

Ник заметил, что Алли трет глаза. Он написал что-то на подставке. Алли прочитала и замотала головой.

– Нет, я не возьму твой последний зефир.

Ник написал что-то еще, потом ложкой вытащил из своей кружки часть растаявшего зефира. Алли со вздохом открыла рот и позволила Нику покормить ее.

– Он говорит, что это лекарство от страданий, – объяснила Алли невнятно, дожевывая резиновый зефир. Блестящая слеза скатилась по щеке. – Вообще-то мне и правда лучше.