Мария Литошко - Сердце Анны

– Хорошо, Жозефин! Могу я спросить? Кто та девушка? Кажется, она была чем-то огорчена или недовольна…

– Ооо… не обращай внимания! Это Нэнси. Мы все зовём её просто Нэнс. Иными словами – выскочка! Много тут не скажешь. К чёрту её! Если бы не посетители, большинство из которых приходят сюда только ради неё, то я уже давно бы выставила эту нахалку! Она считает себя особенной и несравненной, однако боится конкуренции. Вот и злится оттого, что я взяла тебя.

Мадам Гришо отнеслась к Анне с искренней любезностью. Она сразу увидела в ней леди: воспитанную и тактичную, не такую, как все остальные девушки. Одежда, образованность, манеры, речь – всего этого было вполне достаточно, чтобы Жозефин сумела ясно представить былую жизнь Анны, жизнь, которая разрушилась, поэтому вопросов женщина совсем не задавала. И Анну это немного удивило. «Неужели всё настолько очевидно?» – спросила она себя, так и не дождавшись от мадам Гришо подробных расспросов.

– Вот, это твоя гримёрная, – Жозефин открыла дверь и пропустила Анну вперёд. – По поводу костюмов и прочего тебе думать не придётся: платьев у меня полно, как в костюмерной настоящего театра, ну… почти настоящего, – объясняла она. – Переодеваться и готовиться здесь будешь только ты. Такая же есть у Нэнс, а остальные девушки – все вместе в одной общей гримёрной. Чтобы развеять возможное непонимание сейчас и в будущем, скажу сразу: это не бордель, разврата ты тут не увидишь. Анна, тебе бояться нечего. Я никому не позволю опорочить добрую репутацию моего кабаре! Но я, конечно, девочкам не являюсь матерью, и посему, если кто-то из них желает встречаться с мужчинами, нашими гостями, я не препятствую, но только – не здесь!

– Я всё поняла, мадам… – запнулась Анна, увидев, что мадам Гришо приподняла левую бровь и взглядом указывает ей на её ошибку. – …Жозефин! – тут же исправилась она.

– Так-то лучше! – хозяйка одобрительно улыбнулась. – Что касается выступлений и номеров, тебе об этом расскажет Элен. Она отвечает за программу, а я только оцениваю её качество на репетициях. По-английски Элен почти не говорит, с трудом способна связать два слова. Но, к счастью, для тебя это не станет проблемой.

В жизни Анны случались моменты, когда она недоуменно задавалась вопросом: зачем вообще ей было изучать французский язык? Все семнадцать лет у неё не возникало необходимости прибегнуть к этому знанию, на котором всегда так строго и упорно настаивал отец. «Жизнь непредсказуема и хитра, – часто повторял ей он. – Никому не дана роскошь знать – куда могут забросить силы судьбы, и как отнесутся к тебе новые обстоятельства: с благодатной милостью или же хладнокровной жестокостью. Но всё это будет неважно, если ты будешь способна отразить любой её удар! Главное – быть готовой!» Задумавшись на один миг, Анна вспомнила слова отца и теперь действительно осознала, что он был прав всегда и во всём! Благодарность наполнила её сердце. Ей захотелось просто сесть и заплакать, вспомнить своих родителей, мысленно поговорив с ними, но тут Анна опомнилась. «Сейчас не время для скорби и воспоминаний! Нельзя плакать, нельзя!» – она мысленно ударила себя по щекам, пытаясь вернуть самообладание.

– Анна, сейчас я познакомлю тебя со всеми девочками, – мадам Гришо едва коснулась дверной ручки и взглянула на девушку. – Что с тобой? Ты вдруг слегка побледнела…

– Я… я просто…

– Ах да, ты разволновалась. Не стоит, дорогая! Выступать тебе сегодня не придётся, а девушки у меня все славные, за исключением Нэнс, хотя порой и она бывает терпима.

Мадам Гришо нажала на ручку, и дверь широко распахнулась. Девушки не сразу заметили вошедшую в гримёрную хозяйку. Они смеялись, оживлённо обсуждая предыдущий вечер, и одновременно наносили макияж. Жозефин поняла, что её и Анну никто не видит, и слегка, но громко, хлопнула в ладоши. Шумные голоса немедленно стихли, и девушки синхронно повернулись.

– Девочки, как я Вам и говорила час назад, у нас пополнение актёрского состава! – обратилась она ко всем по-французски. – Это Анна Фэлд, и она моя новая фаворитка! Я уже давно размышляла о том, что нам стоит обновить программу, и вот, благодаря Анне, мы можем это осуществить!

– Жозефин, она ведь англичанка! – удивлённо выдала одна из девушек.

– Англичанки – они такие серьёзные, слишком правильные – святые монашки и постные, как подсохший хлеб без масла! – откликнулась другая.

– Карин, лучше придержи язык! Предоставь право делать выводы мужчинам! – возразила мадам Гришо. – И, кстати, Анна поняла всё, что ты сейчас сказала.