Виктория Токарева: Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

Наконец главный выходит в приемную. У него на голове фуражка космонавта, он отдает мне честь, при этом сильно качается. Пьяный с головы до ног. У него хорошее настроение. Довольно молодой мужик. Я ему мешаю своим присутствием. Отвлекаю. Он не может из-за этого полностью расслабиться и нормально отдохнуть со статусным гостем.

Главный редактор хочет от меня отделаться, а для этого надо, чтобы я ушла. А уйду я, только получив его согласие на выход книги.

И он дает это согласие. Кивает головой в фуражке. И книга выходит. Вот и все.

А мои друзья («старики») не одеваются в красивое и никуда не ходят, за исключением Дома литераторов. Там они напиваются неизвестно на какие шиши и сидят пьяные и глубоко разочарованные в жизни. Время уходит, как дым в трубу, а ничего не происходит. Все хотят прижизненной славы, а ее нет. И не предвидится.

У Чехова в «Трех сестрах» есть образ: запертый рояль. Ирина говорит Тузенбаху, что она как запертый рояль, ключ от которого потерян.

Вот и мои друзья существовали как запертый рояль, и никто не знал их звучания. Как это тяжело – быть запертым роялем, когда мелодии в тебе бурлят и рвутся наружу.

Что им оставалось? Они пили. Спивались. Крутили романы. Заводили параллельные семьи. Разводились. Эмигрировали. Куда-то ведь надо было девать энергию. Творческая энергия, не найдя выхода, устремлялась в самых неожиданных направлениях, а иногда и убивала. Такое случалось.

Об этом времени очень точно написал Сергей Довлатов.

Время ломало и уродовало, но вот «живет же братия – моя честна компания», как пел Высоцкий.

Мне вспомнилась одна маленькая история. Не хочу называть имя участника. Назову «Игрек», это похоже на «Игорь». Пусть будет Игорь.

Игорь идет через буфет Дома литераторов. Он здесь привычная фигура, можно сказать постоянная. Высокий, даже излишне, красивый, пьяный. Он пьет начиная с трех часов. До трех – пишет.

В сущности – пьянь, но не рвань. Элегантный, воспитанный и, можно сказать, порядочный человек. Так бывает. Пьянство и порядочность вполне сочетаются.

Игорь называет себя гением. И его друзья тоже так считают. И говорят ему в лицо. Он соглашается.

Жена Игоря, красивая парикмахерша Таня, спрашивает:

– Если ты гений, почему же тебя не печатают? Разве это никому не надо?

Игорь выслушивает и сдержанно отвечает:

– Так будет не всегда.

– Займись чем-то другим, – пристает Таня.

Игорь молчит. Он не хочет заниматься ничем, кроме своей прозы. Он верит в себя.

Игорь хорошо делал два дела: писал и пил. То и другое запоем. Но это не приносило дохода, скорее – наоборот.

В семье родилась дочка-звездочка. Денег нет и не предвидится. Таня вернулась на работу, не догуляв декретный отпуск. А что делать?

Нормальный человек не может сидеть без дела. А водка – это большое дело. Это компания, беседа, общение по душам, – что может быть прекраснее для русского человека? Потом медленное опьянение, мир предстает в радужных красках. Далее – отключка, сон, маленькая смерть. И ничего тебя не мучает, ни перед кем ты не виноват. Ты просто непонятый гений, ушедший в несознанку. Провалившийся в никуда.

В семье помогала теща (мама жены), но в этот день, о котором пойдет речь, теща не пришла. Ей надо было срочно посетить зубного врача.

Таня опаздывала на работу. Клиенты ждали, зажав в кулаке живые деньги. Она попросила Игоря посидеть с дочкой до тех пор, пока его не сменит теща.

Игорь обожал ребенка и легко согласился. Таня приготовила все, что нужно: бутылочку с питанием и пеленки. Тогда еще не было памперсов.

Таня убежала.

Игорь смотрел на крошечное личико дочки, крошечные кукольные пальчики. Все было маленькое, но настоящее. Игорь осторожно сунул в ее ладошку свой грубый палец. Девочка тут же крепко прихватила палец и сжала вполне ощутимо. Игорь улыбнулся растроганно: его дочка цепкая, не пропадет, своего не упустит. Она живет, и у нее получается.

В этот момент раздался звонок по телефону. Звонили друзья. Сообщили, что сидят в кафе «Ромашка», напротив его дома. Всё заказали: выпивку, закуску. В качестве закуски – горячие сардельки. Деньги есть. Ждут.

В Игоре все заметалось. Как быть? Пойти он не может. Но не пойти – тем более не может. Его душа уже практически сидела в кафе «Ромашка» за квадратным деревянным, таким уютным столом. И он чувствовал своими плечами широкие плечи товарищей. «Твои пассажиры, матросы твои, приходят на помощь». А бутылка водки стоит в центре стола холодная, запотевшая и переливается, как перламутр.