Алексей Слаповский - Чудо-2018, или Как Путин спас Россию

– Тезисы пишу.

– Посмотреть бы. Может, что посоветую, – предложил Синистров.

– Я сам.

– Смотри, Андрей Петрович, это ведь не просто речь, это предвыборная речь. Надо коротко, доступно, ярко.

– Уж как получится.

Получилось то, что вошло историю, что было заснято десятком телефонов и камер, текст известен большинству, но все же мы вставим его тут для полноты картины, чтобы не шмыгать по ссылкам, учитывая, что немало левых вариантов, некорректных, с пропусками или вставками, есть и пародийные, свидетельствующие о популярности этого текста, ставшего почти фольклором.

РЕЧЬ АНДРЕЯ СЕМЕНОВА

Дорогие мои! Я долго думал и вглядывался, и понял, что все устроено так, что от нас ничего не зависит. Или очень мало. Я имею в виду не жизнь обычную и личную – семья, работа, отдых. Тут мы еще как-то справляемся. Но наша обычная и личная жизнь зависит от жизни общей, жизни большой. И признаем честно, мы для этой большой жизни – пустое место. Нас как бы и нет. Вы скажете: генерал, когда приказы отдает, солдат не спрашивает. Надо – значит надо. Но тогда у меня вопрос: разве у нас война? Вы скажете – нет. А я скажу – уже идет, только вы не замечаете. Не в Сирии, не в Украине, у нас, тут. Каждый день. За власть, за деньги. С кем? Я думал – с нами. Нет. Нас союзниками сделали. Они воюют друг с другом, а мы помогаем. Чем помогаем? Да уже тем, что ни в чем не участвуем. Я предлагаю поучаствовать. Поэтому выдвигаюсь. Хочу избраться. Зачем мне это надо? А я только на время. Чтобы упразднить пост президента и предложить избирать председателя правительства. В чем разница? Председатель – слово наше, отечественное, хорошее. Главное, четко прописать, что может, что не может. Проще говоря, ограничить полномочия. И никаких хитростей насчет сроков – вроде того, по шесть лет можно быть, но не больше, чем по два раза подряд. Подряд, вот в чем хитрость. А с перерывами – хоть сколько. Это разве правильно, когда закон под одного человека придуман? Неправильно. Два срока по четыре года, и не подряд, а вообще. И закрыть этот вопрос навсегда.

А тех, кто наверху, пора попросить уйти. Они же многие старые. Они испорчены комсомолом, КПСС, спецслужбами. Я же помню еще то время, я же знаю – в комсомол, в КПСС и в спецслужбы люди шли не по душе, а по хитрости. За выгодой шли. Вы скажете, что кто-то все-таки душе, за романтикой шел. Не знаю. Если романтика выгодная, что-то как-то не верю я в такую романтику. Молодые наверху тоже есть, но они от старых набрались, испортились. Хитрые все, смотреть неприятно.

Ну, что еще? Да все пока. Спасибо.

Синистров слушал, и его корежило, ему не нравилась эта речь. Народу, думал он, хочется обещаний, хочется слов о хорошей жизни, а этот дурачок, прости господи, про душу, про хитрость, будто людям это интересно!

Но каково же было его удивление, когда присутствующие на трибунах, а было их около тысячи, включая собаководов, сначала переговаривались, пошумливали, не очень вникая в речь Семенова, потом заинтересовались, прислушались, к концу же царила необыкновенная тишина – только чирикающих под разломанными навесами трибун воробьев было слышно. И когда Семенов произнес последние слова, реакция была бурной – хлопали, одобрительно свистели, вскакивали, махали руками.

Синистров, используя момент, предложил присутствующим немедленно проголосовать за выдвижение Семенова, одновременно пустил по рядам с помощью Федора, Маши и их товарищей листки с протоколом собрания, которые попросил подписать. Проголосовали единогласно, подписали же далеко не все, но все же пятьсот подписей набралось.

Представители ЦИК глазам и ушам своим не верили, они никогда не видели ничего подобного.

– И ведь, похоже, все законно получилось! – сказал один. – Все по форме: и собрание, и голосование, и даже подписи!

– Да ерунда, – ответил второй, опытный. – Если что, скажем: стадион в аварийном состоянии, не имели права людей собирать. А раз не имели права, то и не считается.

– Тоже верно.

А Синистров хлопнул по плечу Семенова, пожал ему руку, но оговорился:

– На первый раз сошло, надо доработать. На предвыборную программу это не тянет.

– Еще как тянет! – возразила Лара. – Андрей Петрович говорит от себя, по-человечески. Люди по таким словам соскучились. А от хитрости устали. Он в самую точку попал.

Лара для Алексея была по-прежнему дороже принципов, и он тут же дал задний ход:

– Да нет, я не говорю, что по смыслу плохо, но над формой надо подумать.