Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

На миг я увидела бабку такой, как она воспринимала себя: приличной женщиной, которой Господь, по своим неисповедимым соображениям, посылает наказания. Я почти любила ее за эту растерянность. Я почти коснулась ее.

– Бабушка, я серьезно, – сказала я. – Ты заслуживаешь немного развеяться.

– Эти амиши не разрешают себя фотографировать, – пожаловалась бабка. – Приходится прятаться и снимать обманом. Белые вороны они, вот что. – Ее глаза снова сузились до нормального состояния. – Я тебе вот что скажу, – начала она. – Вот нипочем не стану пользоваться туалетом в автобусе! Придется им останавливаться и ждать меня, нравится им это или нет.

В восемь утра в четверг бабушка ждала на крыльце с древним коричневым чемоданом. Она выписала чек оклейщику обоев и спрятала в хлебнице за молочными крекерами.

– Если у него будет подозрительный вид, даже на порог его не пускай, – сказала она. – Пошел он к черту!

Она кивнула собственному чертыханию, довольная, что ввернула крепкое словцо. Знакомый сигнал седана дочери миссис Мамфи заставил бабку шустро заковылять по дорожке. Вот так неожиданно я осталась одна.

Я намеревалась сразу начать свое расследование – подняться на чердак и перебрать мамины вещи, но вместо этого опустила жалюзи, уселась на диван и включила передачу «Утренний спектакль». Показывали черно-белый дублированный фильм «Чудо Марселино». Губы у людей на экране двигались отдельно от перевода, заканчивавшегося раньше времени. Таинственного сироту, найденного в пустыне, приютили монахи. После череды событий – чудес либо совпадений – мальчишку укусил скорпион, а затем Бог призвал Марселино в рай, и пацан вознесся через потолок монастыря в луче яркого света.

– Фигня, – уверила я себя, переключая канал, пока дублированный Божий глас еще объяснял логику смерти мальчика прифигевшим монахам.

После отъезда бабушки ленч можно было есть в любое время, когда захочется. Я поставила духовку на 425 градусов [12]и прочла инструкцию на телеобеде «Хангри мен». Надо было не забыть снять фольгу за пятнадцать минут до окончания готовки, если хочешь, чтобы у курочки образовалась хрустящая корочка. Но легко, как в рекламе, никогда ничего не бывает.

Соведущими Майка Дугласа были растерявшие былую популярность «Кингстон трио». У меня впереди целый день, чтобы разобрать мамины вещи, спешки все равно нет.

Принесли почту: рекламные проспекты, письмо от Киппи и большой коричневый конверт, адресованный «Мисс Прайс». Киппи писала, что Данте хочет заняться с ней любовью, чтобы закрепить их союз и чтобы она от него не ушла. Я подумала о липкой слизи Джека на моих ляжках в тот день. «Уступать мне ему или нет?» – писала Киппи.

Я съела целую тубу крекеров «Риц», не получив никакого облегчения. Представила Киппи и ее бойфренда за смелым петтингом, как его руки шуруют у молнии и расстегивают ей джинсы. «Играть с огнем», – так это называла Дорогая Эбби.

Пока «Кингстон трио» распевали голосами мальчиков из хора, мне вдруг пришло в голову, что оклейщик обоев может оказаться Джеком Спейтом, который живет под другим именем. Или таким же, как он, подонком.

В каждой комнате этого дома полно потенциально опасных ножей, стилетов для колки льда и заостренных термометров для мяса. Битых полчаса я убирала их с глаз долой. Оклейщик придет завтра в восемь утра. Если он до меня дотронется, я его сначала пырну, а потом буду задавать вопросы. Интересно, далеко ли отъехала бабушка? Сейчас они должны уже пересечь границу штата.

Большой конверт я открыла последним. «Мисс? Прайс» было выведено старательно, чересчур крупными буквами.

Внутри оказалась передняя стенка коробки из-под хлопьев, а сзади к серому картону был приклеен скотчем банковский чек на 500 долларов и фотография совершено незнакомой семьи. «Выплатить по требованию мисс Прайс», – значилось на чеке.

Я потрясла конверт, и оттуда вылетел исписанный листок. Почерк был тот же самый, что и на конверте.

«…продал часть участка своего отца у озера Хикори… хоть что-то за ваши испытания… Если бы он мог написать «ПРОСТИ» всем песком всех океанов, это выразило бы лишь десятую долю его сокрушений… Ни одной ночи не спал спокойно после этого случая… Посылаю фотографию, чтобы вы посмотрели – он ХРИСТИАНИН И ПРИЛИЧНЫЙ СЕМЬЯНИН, не какой-нибудь олкоголик тронутый. Искрене ваша, миссис Артур Мьюзик».