Клиффорд Ирвинг - Мистификация

– Давай, – сказал он мне, – поехали.

Мы немного поговорили в такси по дороге к площади Фоули и прибыли в офис Леонарда Ньюмена к десяти. Представители прессы уже собрались, и мы предстали перед морем камер, микрофонов и блокнотов; телевизионные кабели, словно змеи, тянулись во все стороны.

– Без комментариев, – прошипел Нессен мне в ухо.

– Я не могу говорить, – раздался в ответ мой шепот.

Мы пробились в здание; дело чуть не дошло до драки, когда один из особо ретивых журналистов заехал микрофоном в скулу полицейскому. Когда мы уже были в безопасности, Нессен признался:

– Никогда не видел ничего подобного.

Противостояние в офисе окружного прокурора продолжалось около двух часов. Морис объяснил, что услышал от своего клиента только несколько слов, да и те шепотом. Он подошел ко мне, когда я ожидал за дверью.

– Они хотели тебя арестовать, – изумленно сообщил он, – но все-таки согласились этого не делать. Условия такие: если ты признаешь свою вину, то они оградят твою жену от любых преследований. Скажи мне только одно. Ты действительно виновен в преступлении?

– Нет, – прошептал я.

– Я не могу позволить невинному человеку взять вину на себя, и будь я проклят, если проиграю это дело. Сейчас заберу твою повестку в суд, и мы убираемся отсюда.

Он все организовал, и через час – после еще одной встречи с прессой и подтверждения того, о чем они уже догадывались (что Хельгой Хьюз оказалась Эдит), – мы обосновались в его офисе на 55-й улице недалеко от 3-й авеню. Я смотрел на Восточную реку и просторы Лонг-Айленда, слыша будто издалека голос Нессена:

– Возвращайся сегодня вечером в Лейквилл. Я приеду завтра вместе с Хэрольдом Вейнбергером – он мой коллега. Поспи, обдумай свою историю. Я хочу задать тебе массу вопросов и получить не меньше ответов. Услышать правду, – добавил он почти случайно.

Перед тем как покинуть его офис, я сделал два телефонных звонка. Гостеприимность Марти подходила к концу, так что нужно было найти другое пристанище. В то утро мне пришло письмо от старого друга, адвоката по имени Филип Лорбер, с которым я познакомился на Ибице лет шестнадцать назад. Он писал: "Если тебе нужно место, где можно укрыться, у меня есть дом в Вестпорте". Я позвонил Филу и, насколько это было возможно, учитывая отсутствие голоса и состояние на грани нервного срыва, объяснил ситуацию.

– Тебе потребуется не один адвокат, – спокойно ответил он. – Я буду в Лейквилле завтра к двум часам дня.

Второй звонок был Эдит.

– Вернусь на ночном поезде, – прошептал я.

– Как все прошло? – спросила она с дрожью в голосе.

Я собирался сказать, что все в порядке, но слова застряли в горле, и спустя какое-то время я произнес совсем иное:

– У нас неприятности.

Тряский и неуютный поезд несся сквозь ночь к Лейквиллу, и я даже на несколько минут уснул, но потом в ужасе проснулся, подумав, что пропущу свою станцию. Рассказав Эдит о моих похождениях по судам, уже за полночь я рухнул в кровать.

Утром жена позвонила Руди Рору в Цюрих, а потом лейтенанту Вилли Ульриху, ответственному за расследования, проводимые швейцарской полицией, и повторила то, что я сказал Ньюмену: она – Хельга Хьюз, деньги хранятся в безопасном месте. Должна ли она приехать в Цюрих? Да, как только закончит все дела здесь, в Америке.

Мори Нессен и Хэрольд Вейнбергер приехали в полдень. Моему второму адвокату было двадцать пять, симпатичный, в очках и с пышными усами. На Мори была спортивная куртка, старая трикотажная рубашка и линялые голубые брюки. К двум часам подъехал Фил Лорбер, хорошо сложенный седовласый мужчина лет пятидесяти с небольшим, невозмутимый, пунктуальный и готовый к сражению. Я приветствовал его как старого друга. Репортеры появились часом позже: мы уже подготовили вопросы, когда телефон начал трезвонить, а в парадную и заднюю двери принялись стучать.

Несчастный слуга Марти Акермана отвел меня в сторону:

– Я не могу держать их там, сэр. Нам еще тут жить, когда вы уедете.

– Избавься от них, – велел я. – Скажи, чтобы вернулись через час. А мы тем временем сбежим.

– В Вестпорт, – приказал Фил. – Раз они ушли, мы можем спокойно добраться до моего дома, вы переночуете там.

Эдит торопливо собрала вещи, одела Недски и Барни, и мы расселись по двум машинам.

Я был в странном подвешенном состоянии, будто бы мы не просто убегали от толпы репортеров, выследившей нас в доме Акерманов, а снова стали беженцами. Каменно-серое небо делало пейзаж тусклым и мрачным. За последнюю неделю снег на обочинах дороги почернел, но на бурых полях и меж голых деревьев еще лежал, будто белая плесень. Я сидел на переднем сиденье "вольво", рядом с Хэрольдом Вейнбергером. Эдит и Мори расположились сзади, вместе с Недски и Барни. С того самого момента, как машина отъехала от дома Марти, на протяжении вот уже двух часов. Мори беспрестанно задавал мне вопросы, пока мы не остановились у парадной двери дома Фила Лорбера в Вестпорте.