Евгений Козловский - Паранойя

…Через некоторое время появился первый прохожий.

Симаков перекрестился: "С Богом!", приложился к оружию и сделал выстрел. Прохожий споткнулся и упал. Никто пока этого не видел и не слышал. Спустя время, на площадь выбежала собака, подошла к телу, понюхала и, запрокинув голову, принялась выть.

Еще чуть погодя на площадь выплыла женщина. Симаков вскинул автомат, но тут же и опустил:

– Все виноваты! - Но бабы… бабы - они, конечно, тоже, ну да ладно. Бабам - рожать. А так - все!

Баба заголосила, разобравшись, что на площади лежит не пьяный, а мертвый. На голос появилось двое мужчин. Симаков приложился к оружию и сделал два точных выстрела. Сейчас на площади лежало уже трое. Баба со всех ног бросилась прочь, петляя по-заячьи.

– Да не трону я тебя, дура! Не трону.

Спустя время из-за угла высунулся человек в милицейской форме. Симаков прицелился и нажал на спуск. Пуля щелкнула по старой кирпичной кладке, обрызгав милиционера красной острой пылью. Тот тут же и скрылся за углом.

А спустя еще небольшое время на площадь опасливо выехал милицейский ГАЗик. Симаков дождался, пока тот заберется достаточно далеко, и пробил одно колесо, второе, третье. ГАЗик завертелся на месте, после чего застыл, как уткнулся в невидимую преграду.

Из приоткрытого окна высунулся раструб мегафона:

– Эй, на колокольне! Что за хулиганство?

Симаков тщательно прицелился и разнес раструб.

– Хулиганство! - передразнил под нос.

Укрываясь за машину, один из милиционеров попытался выбраться, но Симаков достал его точным попаданием. Тел на площади прибавилось…

Симаков отрезал кусок хлеба, ломтик сала, лизнул помидор, чтоб соль пристала, и макнул в спичечный коробок. Начал завтракать…

И тут в прорези звонницы полетели пули: снайпер угнездился где-то за окном и начал атаку. Симаков нырнул вниз, но рикошетная пуля успела-таки попасть ему в голову. Кровь потекла по лицу…

– Ничего, - стиснув зубы и стирая кровь тряпицей из-под сала, пробормотал Симаков. - Царапинка…

Придя в себя, попытался приподняться, но снайперские пули тут же защелкали снова.

А по площади уже бежало несколько милиционеров, бессмысленно паля в колокольню из табельного оружия. Симаков приладился, высунулся на мгновенье, и несколькими короткими очередями уложил двоих наступавших. Но и сам поймал в плечо снайперскую пулю. Оставшиеся целыми нападавшие тут же и откатились назад, за укрытия домов.

– Ну вот, - сказал Симаков, перетягивая плечо тряпочкой. - Это уже похоже на честный бой. А то даже как-то неинтересно было…

Закадровый голос Василькина:

– …Вызвали наших. Симаков ранил двоих, одного положил. Тогда запросили из Москвы вертолеты. Те прилетели. Я как раз был на первом…

…Два вертолета зависли над колокольней. Один подлетел к проему звонницы, человек в штатском - молодой Василькин, - спрыгнул в проем. Пол, усыпанный гильзами. Брошенный автомат. Раздавленный помидор.

Василькин глянул в небо: там ангел уносил на руках Симакова куда-то наверх, в зенит…

– …Прыгнул на звонницу, едва не сорвался. Симакова не было. Его унес ангел..

– Настоящий ангел? - спросила Вера. - Паришь?!

– Не знаю, - вздохнул Василькин. - Чем больше проходит с тех пор времени, тем более я уверен, что да, настоящий ангел… Знаешь, какая для меня главная загадка в этой жизни? Как люди умудряются жить так, словно никогда не умрут?

– Это ты к чему?

– Выборы через две недели. И даже не в том дело, что в одиночку я не справлюсь. Просто тебя послушают скорее. А я постараюсь обеспечить, чтобы хотя бы минут пять нас не отрубали от эфира. Ну и чтоб ты прошла… с оружием…

Вера смотрела на Василькина изумленно, пока еще не очень понимая, к чему он клонит.

– Гляди-ка: не один Косячков готовит меня к спецзаданию. Еще и ты…

– Причем, заметь: рискую только я. Если ты засветишься в эфире - они просто не посмеют тебя тронуть. Так ведь? Так? Согласна?

– Не посмеют?

– Хотя, как известно из истории, слушают только тех, кто своей кровью… своей жизнью… и то - недолго. Христос - исключение.

– Христос??

– Да и то: они тут же все извратили… Но мы ведь ничего говорить не будем, да? Проповедовать… Так ведь? Мы просто /покажем/, верно? А они уж потом пусть выбирают сами. А мы сможем с чистой совестью умыть руки. Так ведь? Так?..

…Вера с Косячковым снова гуляли по пустынному вечернему Кремлю.

– Значит, товарищ генерал-лейтенант, если я правильно поняла, вы предлагаете мне принять участие в небольшом… дворцовом перевороте?