Дмитрий Липскеров - Осени не будет никогда

— Вам в хайболе? — высокомерно поинтересовался бармен. — Или в обычном?

— В обычном, — нахмурился Душко. В армии таких наглых в натуре матрасами ночью обкладывали и били нещадно.

Он до этого ананас видел только по телевизору, а тут свежий сок из него.

Махнул стакан одним глотком, как водку, и от зажима даже не почувствовал вкуса.

— Еще, что-нибудь? — предложил бармен.

— Хватит.

— Тогда девять долларов.

У Душко аж желудок свело. В кармане брюк располагались смятыми две десятирублевки. Он вытащил из пиджака удостоверение МВД и показал его, не раскрывая.

— На работе я. Начальство заплатит.

Бармен отлично знал эту породу нищих ментяр, прекрасно видел, что деревенская дешевка врет, но предпочел не поднимать скандала, а отпустить убогого с миром. За смену он не дольет пару литров сока, унесет с собой семь килограммов ананасов, а наутро жена сдаст их в ближнюю палатку, хоть и за рубли.

Разглядывая удаляющуюся девушку, Душко думал, что предложи ему, то он и ее как следует не распробует, уверенный, что второй раз ему от такой не обломится… Он хмыкнул над собой, дважды уверенный, что и первого раза не будет, и тут услышал выстрел…

«Кто стрелял?» — подумал и обернулся на Хренина. Тот стоял бледный, а в трясущейся руке у него болтался «Макаров». И здесь пришла боль. Пуля попала Душко в бедро, и на форменных брюках быстро расплывалось красное пятно.

— За что? — удивленно проговорил рядовой, падая на бок.

Здесь Хренин разом пришел в себя и понял, что натворил.

Он бросился на колени и заговорил быстро-быстро:

— Прости, прости, прости!!! Душко! Друг мой детский! Прости! Нашло что-то! — тараторил. — Сам не знаю… С самого детства меня доводишь! Издеваешься… Прости… Этот лысый посмотрел на меня такими глазами!.. Рука сама… Пистолет… А я тоже человек, меня нельзя все время лажать… И в армии ты подтягивался… Я только считал… Прости ты меня…

Хренин почти рыдал, из носа его текло, а рот спекся, будто клеем покрылись губы.

— Что делать-то? — прошипел сквозь скрежещущие от боли зубы Душко.

— Возьми на себя, дружок! — нашелся Хренин.

— Как это?

— Ведь меня в тюрьму-у! — скулил младший сержант. — А на моем месте столько другой бы не выдержал… Пятнадцать лет!

— Чего хочешь? — заорал Душко.

Хренин наклонился к самому уху раненого и, чуть ли не залезая внутрь языком, зашептал:

— На себя возьми, ты же друг мне! Скажи, что пистолет посмотреть попросил, а он стрельнул.

Хренин вложил ствол в дружескую руку.

— Держи пистолетик! А я тебе все деньги скопленные отдам… У меня есть!..

— Да пошел ты! — мучился от боли Душко, зажимая рану свободной рукой.

— Не выдашь? Друг!..

— Отвали!

Он лежал на асфальте в утепленных штанах и отчетливо сознавал, что не выдаст этого гада Хренина. Его же из ментов попрут, и придется ему возвращаться в свой поселок Рыбное…

— Вот спасибо тебе, друг! Друг ты мой!!!

Завыла, приближаясь «скорая». Пока она искала въезд на бульвар, Хренин связался с «восьмым» и сообщил, что Душко по неопытности произвел выстрел из пистолета и самого себя ранил.

Из рации хлынуло такое матерное извержение, что даже Душко, изнемогая от боли, пришел в восхищение. Этому оратору с импровизациями надо на эстраде выступать, а не в ментовской служить!

— Еще «скорая» нужна, — сообщил младший сержант рации.

— Куда стрельнул? — немного пришел в себя голос на другом конце.

— Да легко, в ногу…

— Высылаю…

Докладывая в рацию, под сирену «скорой», Хренин вдруг увидел, как лысый встал со скамейки и пошел по дорожке, ускоряя шаг.

— Стоять! — заорал он. — Стоять!

Но лысый, казалось, не слышал окриков, продолжал идти, зажав окровавленную ушную дыру большой ладонью.

Навстречу удаляющемуся коммунальщику на бульвар вырулила «скорая». Скрипнула тормозами перед самым его носом, чуть не сбив с ног, даже бампер коснулся колен.

Открылась дверь «мерседеса», из нее друг за другом вышли двое мужчин в белых халатах.

— Держите его! Лысого! — закричал Хренин, перетаскивая Душко с асфальта на лавку. — Это он пострадавший!

Глядя на коммунальщика, санитар и фельдшер испытали некоторое нервное расстройство, как если бы их обработали звуком очень низкой частоты. Им показалось, что перед ними какой-то монстр стоит весь в крови. А еще он выше их был на полторы головы и без уха, так что ребят можно было понять, когда они неловко взяли пострадавшего за руки. И они, и даже Хренин — все поняли, что сейчас произойдет нечто ужасное, из другой жизни, какая-нибудь такая вещь, перед которой даже ранение Душко ерунда. Небеса разверзнутся, или наоборот, земли разойдутся…